Рассказы -КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ (сборник рассказов)

Когда я начал писать эти истории, у меня еще не было мысли составить из них сборник, с примерно одними и теми же героями и иногда повторяющимися событиями. А когда это стало само собой получаться, я решил написать рассказы по числу букв русского алфавита. Но тут возникла маленькая проблема — я забыл, сколько именно их. Зубов точно тридцать два, это помню, а букв? Пришлось посчитать, и получилось, включая твердый и мягкий знаки, тридцать три штуки.

Хорошо бы еще, чтобы эти тридцать три рассказа назывались словами, начинающимися именно на каждую букву (с твердым и мягким знаком можно справится, это не так и сложно). Такая чисто формальная задача целиком отвечает характеру автора, который очень любит всякие расстановки по полочкам. Когда-то, раздумывая о возможной профессии, он даже понял, что ему надо заниматься классификацией — неважно, каких предметов.

Ничего из этого не вышло. Рассказы упорно не влезали в придуманную схему. Да, вот еще, в оглавлении они и должны были стоять в алфавитном порядке, причем эта же последовательность должна была сохраниться и в сюжетном смысле. Правда, трудности с «Предисловием», которое должно тогда начинаться на «А». Разве что назвать по-абхазски — «апредисловие»? Или даже так — «А предисловие? Да вот оно… ». Помню чудное объяснение местных реалий в книжке про Пицунду. Там, значит, на реке Бзыбь «стоит амацурта — типа апацхи». Авторы путеводителя полагают, что всё объяснили!

Короче, ну его, этот формальный прием. И не надо тридцать три — пусть будет, как зубов. Придется только сделать небольшие пояснения, а то тут некоторые уже читали, и говорят, что непонятно.

«Сон» посвящен О'Генри — это псевдоним Уильяма Сиднея Портера. У него есть рассказ «Роман биржевого маклера», который делает предложение секретарше, забыв, по вечной замотанности, что они вчера обвенчались. «Японцы» — это разговор двух автоответчиков в отсутствии хозяев, действие «Могло быть и так» происходит, скажем, году в 1943, после воображаемого взятия Москвы германскими войсками.

У героев большинства рассказов есть прототипы, однако вовсе не у всех. В конце приводится список советских аббревиатур и реалий, которые молодые читатели, если они найдутся, могут и не знать.

Рожать повезли не в Ямбург, а в соседнее село Никольское к чудесному Якову Ильичу, и тот не подвел — мама собралась возвращаться домой чуть не на следующий день. Мальчишка орал как положено, отлично брал грудь и тяжелел на глазах. Отец в честь первенца закатил банкет на сто персон, прибывших из Петербурга на специальном поезде, и напоил три ближние деревни.

Маленький Николай в холщовой курточке катался на собственном пони, бегал купаться с деревенскими на пруд и мелкую Ямку, научился читать и ежедневно просматривал «Ведомости», особенно интересуясь сводками с Трансваальского фронта. В лето перед гимназией он впервые влюбился, в дочку гувернантки, которая вместе с Изольдой Генриховной жила в малом доме, но в конце августа пришлось уехать в Петербург.

К пятому классу Коленька уже отлично говорил с сыном французского атташе на языке Вольтера, и именно о Вольтере. Парой лет позже он чуть не сбежал из дому, поругавшись с отцом по поводу университетских волнений. Началась война, отца призвали, но не в действующую, а только в Инженерный корпус — нужно было тянуть ветку от Либавской дороги. Николай окончил гимназию с похвальным листом, но было совершенно непонятно — поступать ли в Высшее техническое, или все же в Университет на французскую филологию. Впрочем, все планы пришлось отставить, в городе было очень неспокойно и папа посоветовал переждать год под Ямбургом.

Их часть напоролось на батарею красных, и откуда только взялись такие меткие ребята в этой глуши. Отступали к границе, но и там уже был заслон. Два офицера умерли от тифа, а может — просто от холода, но Николаю Степановичу удалось прорваться в город и затаиться у Оленьки. Все же проблему надо было решать кардинально, надежды на английский десант растаяли, большевики дошли уже до Сибири. На рынке Ольга выменяла еще довоенную бутылку шустовского коньяка на неплохие, скромные документы, и к началу НЭПа в Москве появился молодой гражданин Николай Сергеевич Васин, тут же поступивший на бухгалтерские курсы.

Дело «Промпартии» просто оголило третий и четвертый этажи Госплана, работников катастрофически не хватало. Тихий, излишне предупредительный и слишком безотказный Васин не очень нравился начальнику Отдела, но что делать? Так Николай Сергеевич попал на вооружение и боеприпасы. Работать приходилось много — Хозяин каждый месяц увеличивал задания по артиллерии и самолетам, хорошо хоть мало понимал в танках (к ним в библиотеку поступал «Милитари ньюс», и Васин уже давно понял, что Варшаву — а если повезет, то и Москву, — будет брать не кавалерия).

После войны с белофиннами его впервые послали за границу, в составе делегации на крупповские заводы. Жена и сын, разумеется, остались заложниками в Москве, в новой квартире на Сретенском бульваре, но Николай Сергеевич и не собирался оставаться в Германии. Умершая в холодном малом доме мама, расстрелянный на проведенной им же ветке отец, осколок в ноге и — и речка Ямка, в конце концов, и тропинка через лес… План уже созрел, и возможности появились самые удачные, недаром он был первым по химии и алгебраическим уравнениям. Тем более, что после разговоров с немецкими сметчиками и инженерами Николай Сергеевич понял, что война начнется самое позднее в 42-м. Он улыбнулся — как же трудно было изображать плохой немецкий!

Задание по марганцовистой стали потребовали сдать не позднее среды, а потом перенесли на вторник. Чуть не сто страниц, гигантские колонки таблиц, расчет по каждому параметру. Новое месторождение в Казахстане — отдельные выкладки с учетом непривычного состава руды. Это и хорошо, подумал Коленька, вот тут-то мы и ввернем. И ввернул — из нолика так легко делается девятка! При второй перепечатке еще и повезло, дура-машинистка пропустила цифру в температуре плавкости, и внимательный Васин устроил ей при всех показательный разнос. После даже пришлось отмаливать машинистку перед Главным, а то он собрался ее чуть не посадить. Девятка под это дело прошла без заминки.

Разумеется, ему дали бронь. Наслаждаясь сводками Информбюро, Николай Сергеевич до утра просиживал над бумагами, отказался от эвакуации (но семью отпустил) и получил повышение — бюрократия действовала даже во время Юхновского прорыва Гудериана. У него болели глаза, он начал путаться в расчетах, а однажды забыл на столе «Справочник по составу сталей» и вынужден был врать Главному, что это оставил тот кретин из Магнитогорска. К летнему наступлению на Сталинград и Майкоп завгруппой по бронесталям Николай Сергеевич отработал уже три танковых завода, а главное — оба мартеновских цеха в Нижнем Тагиле.

Этого не может быть! — бормотал герр Фридштейн, глядя сквозь башню новенькой подбитой тридцатьчетверки. — Я знаю русских металлургов, я их сам учил еще в 31-м, и потом, в 39-м! У них была прекрасная сталь…

Снаряд, попавший в танк, пробил не просто лобовую броню, а всю башню и вышел с другой стороны, почему-то не взорвавшись по дороге. Такой скорости продвижения к Волге у них еще никогда не было — за день проходили по семьдесят километров, при минимальных потерях. Русские танки вспыхивали как нюрнбергские фейерверки, иногда для интереса стреляли даже не бронебойными — и все равно, одного попадания хватало даже на тяжелые «КВ».

Расследование на Урале привело к опасным результатам. Похоже, где-то засел настоящий вредитель, не липовый для НКВДэшной галочки. Состав стали, утвержденный НИИ им. Бардина и тремя военными институтами, проверенный тысячи раз на полигоне — был изменен самым уничтожительным образом. В сущности, это была уже не марганцовистая сталь, а что-то совершенно непотребное, годящееся разве лишь на зажигалки. Конечно, можно было бы расстрелять всю цепочку, но, во-первых, она была слишком уж длинной, и, во-вторых, где вы были раньше, а не надо ли и вас по тому же адресу?

Николай Сергеевич скоропостижно умер, подхватив вирусную ангину, в феврале 43-го. Тридцатьчетверки, оказавшиеся лучшими танками П Мировой войны, победоносно разворотили всю берлинскую брусчатку. Его сын, полковник инженерных войск Васин, благополучно доживает на даче в Малаховке, иногда показывая отставным коллегам военные награды штатского отца, в том числе даже за Сталинград.

В музее Советской Армии хранится трофей — узел из стального прута толщиной в руку, символизирующий тесную связь германских промышленников и генералитета. Говорят, немцы сделали узел из брони наших танков.

Если бы кто-то из специалистов догадался сделать спектральный анализ этой стали, он был бы весьма удивлен.

Из Усть-Нарвы Жене пришлось возвращаться одному. Заболела сестра Зинка, и мама побоялась везти ее с температурой в Ленинград. Она купила ему билет на автобус, на самое лучшее место у окна спереди, усадила, отругала соседку, которая чуть не придавила Женю правой слоновьей конечностью, и пообещала, что Женю встретит отец, так что если она обидит мальчика, то ей достанется. Поцеловала Женю, пропела свое любимое Женя-Женюра, дала немного денег и помахала рукой вслед автобусу. Жене пошел уже двенадцатый год, она не сомневалась, что он отлично доберется до дому.

От качки Женя почти сразу уснул и пропустил ту невидимую линию на мосту через Нарву, на которую папа ему всегда показывал — вот, здесь кончилась Эстония, и началась Россия. Проснулся он только в Кингисеппе и снова увидел собор зодчего Ринальди. Папа-архитектор говорил, что это классический пример хорошей классики. Еще не стемнело, когда появилась табличка «Ленинград», а затем автобус долго ехал через бесконечные питерские новостройки. К Московскому вокзалу они приехали с небольшим опозданием, но это было не страшно, потому что никакой папа его и не должен был встречать — папа уже три года жил в Москве с тетей Ритой. Он сел на троллейбус и наконец-то, после двух месяцев в Усть-Нарве, позвонил в свою квартиру на Плеханова.

Тетя Ира очень удивилась, но потом прочла мамину записку и спрятала десятку в кошелек. Ладно, она последит за соседским сыном пару-тройку дней, да и деньги не лишние.

Но мама не приехала и через три дня. Она позвонила и что-то долго объясняла тете Ире, та не соглашалась, но трубку взял дядя Василий Петрович и разрешил — ладно, парень уже большой, и нас не объест. Но перевод надо послать уже сегодня, они не хозяевА, зарплата как у всех. А Зина выздоравливает, но мама думает поместить ее в дом отдыха «Сыпрус» у самого моря, там в воздухе йодистые наслоения.

Через две недели утренним поездом из Москвы приехал папа. Что тут у вас происходит? — загрохотал он своим баритоном на всю квартиру — Мне позвонила Ленка, рыдает, а где сын? — Да совсем сошла с ума твоя Ленка со своим чухонцем, а я не могу все время на кухне торчать да тетрадки ему собирать, забирай его к себе! — тоже почти кричала тетя Ира, но Женя все равно уже не спал. — А кто такой Чухонец? — спросил он папу через некоторое время, когда уже насладился клацанием замков подаренного ранца. — А пусть она тебе сама скажет, — ответил папа, собрал его в школу и вместе с ним вышел, поехал на вокзал за билетами. Назавтра они уехали, папа даже не пошел в любимый музей, ему нужно было еще «закрыть» какие-то свои питерские дела.

Вот так Женя оказался в столице. Тетя Рита устроила его в хорошую английскую школу, с большой продленкой, а через несколько лет сняла ему комнату в Мясковском переулке, потому что, во-первых, Машка заболела скарлатиной и он мог заразиться, и, во-вторых, сил у нее больше на все это не было. Папа перевез его на новой «двушке» — это пикап, влез даже маленький «Саратов», который соседка Евдокия Иосифовна потребовала для продуктов. Она тоже не может каждый день таскаться по магазинам, и кроме Жени у нее есть еще работа в доме балерин Большого театра.

Сразу оказалось, что Женя — самый важный человек в классе, ни у кого больше не было своей жилплощади. Тем более, что Евдокия Иосифовна часто оставалась дежурить у балерин до утренней смены и друзьям можно было готовиться у Жени к контрольной хоть всю ночь — и с кем угодно. Уже в институте Женя вспоминал это прекрасное время и за столом шутил с бывшими одноклассниками, что нужно было брать деньги за постой, все-таки его комната вывела в большую сексуальную жизнь с десяток девочек и пол-школы мальчиков.

А у мамы с Юханом все было очень хорошо, вот только приехать она не смогла ни разу. Сначала все время болела Зина — и как только с таким здоровьем она поехала на Олимпиаду за эстонскую сборную? — ехидничал Женя. Затем начались проблемы с гражданством и пропиской, и мама боялась, что ее не впустят обратно как русскоязычную с «серым» паспортом негражданина. Так что в Нарва-Йыэсуу поехал сам Женя, сразу после экзаменов.

Невидимая линия на мосту стала теперь очень заметной. И по прочному шлагбауму, и по синим эстонским полицейским, и даже по качеству асфальта. У Жени было все в порядке, вызов ему прислал директор большого дома отдыха по просьбе Юхана. Памятник Ленину в начале Нарвы исчез, зато вместо разболтанных ЛиАЗ-ов на курорт ездили роскошные шведские автобусы. Вокруг все говорили по-русски, но по всему было видно, что они уже иностранцы. На сдачу с крупной эстонской купюры водитель высыпал ему кучу новой мелочи, среди которой Женя потом обнаружил три российских неконвертируемых рубля.

— Женюра! — запела мама, — наконец-то, я так соскучилась! (Ха! — подумал и чуть было не сказал Женя). — Ну пойдем скорей, Юхан еще в котельной, мы совсем одни!

Мама жила в неплохом домике с участком, почти у обрыва к морю, они купили его у ленинградских хозяев после независимости. Но с моря дует, — сказала мама, — а здесь такое дорогое отопление! Они поели, и мама даже выпила две рюмки московской водки. Женя все никак не мог решиться задать свой вопрос, над которым мучился все эти семь лет, и пожалел маму, решил уж и не спрашивать. Но все выяснилось само собой.

— А ты помнишь, Женя, когда ты тогда уехал к папе… — К папе?! — переспросил Женя. — Ну да, я тебя посадила на автобус и там сидела такая толстенная тетка, чуть тебя не придавила… — Она потом пересела — медленно сказал Женя. — Да, она оказалась нашей соседкой, такая хорошая, вот только больная. — М-да, это чрезвычайно интересно, Елена Сергеевна! Ну а, собственно, и что? — Так она мне сказала, что отец тебя не встретил, она нарочно смотрела! — Отец? Меня? Мама, ты чего? — Вот я и говорю, что он все-таки подлец, не мог встретить ребенка, опять небось торчал в своем дурацком институте!

Потом пришел Юхан. У него оказались роскошные бакенбарды, с них он все время стряхивал капли водки, когда они допивали Женину бутылку.

Московский район пятиэтажек Мневники (правильнее, якобы, Мнёвники, от «мень» — налим, т.е. место, где хорошо ловилась эта рыбка) был выстроен на месте бывшей деревни в самом начале шестидесятых годов. Жителям деревни повезло — избы ломали постепенно, и обитателей не выслали в какие-нибудь Кузьминки, а заселили в новые дома прямо здесь. Повезло и району, потому что бывшие деревенские посадили вокруг домов множество деревьев и кустов, причем некоторые даже завели огороды под окнами. Уже к концу десятилетия насаждения разрослись так, что летом были видны разве что последние этажи.

На месте Жениного дома стояло с десяток единоличных изб и один общий барак на десять семей. И все жители вместились в один подъезд пятиэтажки напротив, просто удивительно. Хотя чему удивляться — по четыре квартиры на этаже, четырежды пять будет двадцать, а нормы площади на человека были еще совсем маленькие. С некоторыми из деревенских мальчиков Женя учился в школе, а с другими играл во дворе.

Их родители не были крестьянами, поскольку Мневники давно присоединили к Москве, а работали все на заводе железобетонных изделий возле Краснопресненской пересыльной тюрьмы, а также на шлюзе. Мама Юрика, например, каждую ночь вещала через громкоговоритель — «Днепр-5», подойдите к правой стенке! «Капитан Осокин“, оставайтесь у створа!». А отец Саши Архипова, отдавивший на ЖБИ ноги профилированной балкой, организовал из самого себя в «темной» комнате частную обувную мастерскую.

В других подъездах жила советская интеллигенция, в основном с дочками. Будущая знаменитая поэтесса Анна Судакова, уже тогда писавшая нечто древнегреческое (… мальчик, старик и собака… море на мраморе белом…), чемпионка школы по русскому языку Лена Крохина (… напишите слово «люк» наоборот. Правильно — не «кюл», а «куль», первая буква мягкая…).

Дом стоял боком к набережной, с которой берег круто уходил в Москва-реку у шлюза и был защищен от волн быками из крепчайшего сталинского бетона — на ЖБИ такого качества сейчас не достигают. Да и немудрено, раньше-то бетон канала «Москва-Волга» замешивали на органическом веществе политзаключенных, как суздальские церкви на яичном желтке. По ту сторону неширокой реки пылилось аэродромное поле ракетного завода имени Хруничева, с которого работяги из первого подъезда приносили Жене магниевый сплав. В смеси с селитрой стружки от ворованной ракетной чешуи давали отличный фейерверк.

Перебраться на ту сторону можно было зимой по льду, а летом вплавь. В семнадцать лет преодолеть каких-то сто метров тихой воды не составило труда ни Жене, ни умной Лене Крохиной, а перед недействующим аэродромом (сейчас он застроен кварталами панельных домов) росли плотные ивовые кусты, где было отлично целоваться. Тем более, что Лена была в одном купальнике с легко развязывающимся узелком на спине. Но в тот незабываемый вечер потери невинности, после вступительного по физике, Женя поплыл один — будто заранее все знал.

От кустов отплыла лодка. Женя еще удивился, что мужик гребет, как на каноэ, стоя и всего одним веслом. Объяснение индейскому стилю нашлось на берегу, где валялись свежая бутылка из-под водки, намертво застрявшее между камнями второе весло и — нетрезвая Юрикова мама тетя Рита в одних трусах, даже не в купальнике. Описание быстрого соблазнения соседского сынка можно опустить в силу банальности, и чтобы не мучить Женю негигиеническими воспоминаниями.

В августе Лена собиралась поступать в автомобильный институт, а Женя сдал в университет еще в июле и был свободен до сентября. Поэтому Лену удалось зазвать в гости днем, когда родители были на работе. Описание неудачного соблазнения одноклассницы тоже опустим. Впрочем, Женя наверстал свое через пару лет, уже во время Лениного замужества.

— Тот не мужчина, кто не болел триппером! — торжественно заявил врач И.Е. Сокольников после изучения Жениных анализов. Вот тебе рецепт, а это через неделю, когда пропьешь курс. Мазать старательно, стараясь попасть в канал. Потом приходи и посмотрим. И никаких контактов! Теперь давай адрес твоей бабы.

— Не знаю я ее адреса, — соврал Женя. — Случайная тетка с той стороны реки, наверное, с завода.

— Это плохо. Придется теперь весь завод проверять, а у них секретность. Ладно, иди.

Женя проделал все положенное, и симптомы, известные всем

А потом прошло тридцать лет — можно подвести некоторые итоги. Саша Архипов по пьянке сорвался с лесов при строительстве Храма Христа-Спасителя, лежит дома парализованный. Его безногий отец, которому тетя Рита, как оказалось, тоже ухитрялась оказывать известные услуги, и вообще давно помер от детской болезни скарлатина. А может, и от другой, никто на подробные анализы тратиться не стал. Дочь Лены Крохиной начала колоться лет с тринадцати, и сейчас мать не дождется, когда же наконец дочурка уйдет в мир иной. Муж тети Риты утонул в Москва-реке, попав под баржу «Ленинский комсомол». Юрик сдал чужие деньги в пирамиду МММ, был вынужден продать квартиру, развелся с первой женой, вторая заболела сердечной недостаточностью и все время лежит, сын от второго брака переехал в Кузьминки и звонит домой раз в полгода. Мать Юрика, выйдя на пенсию со шлюза, устроилась в соседнее кафе-мороженое и проворовалась. Поэтесса Судакова испытала подпольный успех при советской власти, а при демократах сошла на нет, как не было.

А Женя — ничего, вроде все в порядке. Из науки пришлось уйти по причинам отсутствия зарплаты, но сейчас он неплохо зарабатывает в журнале «Знания и жизнь». Впрочем, развод был и у него, но девочка здорова и отлично закончила школу.

Хотя и здесь обнаружилась некая странность. Вместо нормальных филологического факультета или института иностранных языков она вдруг уехала в Англию и учится на загадочную, совершенно мистическую психоневрологию.

Эту комнату в Кропоткинском переулке выменяли на бабушкину, которую она получила как вдова фронтовика и блокадница. К тридцатилетию Победы было написано жалостливое письмо министру обороны Гречко, он спустил бумагу в райсовет и Женя долго шастал вместе с тощей порученкой по клоповникам нынешней Пречистинки. Эта комнатка приглянулась, и все на удивление сработало.

В трехкомнатной коммуналке жила одна-одинешенька Валентина Викентьевна лет шестидесяти с больной рукой на перевязи. Пустая наша комната, и еще одна — выморочная, жилец не то помер, не то уехал на Север. Полновластная хозяйка квартиры, В.В., не очень-то радовалась нашему появлению, но скоро поняла, что жить мы здесь не будем, а так, только владеть. В нашей комнате стоял мощный стол на дубовых ногах, мы притащили пару стульев — вот и все. Да еще стеклянный плоский абажур периода хрущевского модерна.

Попытки использовать комнату все-таки были. Однажды Женя справлял там праздник воспоминания о школе с одноклассниками, все-то пять человек, но Валентина Викентьевна устроила скандал с плачем. Слезы у нее выделялись мгновенно, так же быстро высыхали при ненадобности. В другой раз он попробовал дать переночевать там Марату, но она его не впустила и несчастный сидя проспал всю ночь на лестнице — красивейшей витой лестнице с мраморными ступеньками и чугунными перилами каслинского литья, только что закрашенными советским зеленым хромом.

Она была права, жить они здесь и не собирались, а зря — все лучше, чем с родителями. Комната использовалась как аргумент и живая площадь в борьбе за получение квартиры путем съезда. Но вот этого уже В.В. допустить не могла — все приходящие посмотреть подвергались ее массированной атаке и слезам. Жить, мол, здесь невозможно, воды нет, канализация испорчена, и вообще к Олимпиаде дом отберут под гостиницы для иностранцев. Так никто въехать и не захотел. Комнату необходимо было обменять на другую.

Удалось это только благодаря счастливым обстоятельствам. По объявлению Жене позвонил бойкий паренек, только что женившийся на даме с маленьким ребенком и проживавший с ними и бывшим мужем в одной квартире. Ситуация адова, и он был готов меняться на что угодно, лишь бы примерно совпадали метры и центр. Они оформили обмен, даже не побывав у Валентины Викентьевны! Знакомство состоялось уже при переезде.

Малец был не просто горластым, а каким-то чемпионом по детскому крику. Орать он начал еще в грузовике с барахлом, а уж при виде В.В. так просто поставил рекорд по децибеллам. Она расплакалась — кончилась независимая жизнь, убежала в свою комнату, оттуда еще долго доносились всхлипывания. Было хорошо слышно, потому что Лешка вдруг замолк.

Юный муж Серёга мгновенно оценил ситуацию и вскрыл выморочную комнату. Там было интересно — розовые крашеные стены, ни одного предмета мебели, на полу старые газеты и куски обоев, а на стене две картины торжественного стиля: строгий, но справедливый Феликс Дзержинский и справедливый, но тоже строгий Иисус Христос. На подоконнике лежало выцветшее письмо с полуразборчивыми «… мама… Южный Сахалинск… » и, уж совсем странно, чистая одноразовая тарелка с надписью «Олимпиада-80». То ли соседка захаживала сюда иногда, то ли тарелка залетела в открытую форточку.

Серёга распорядился внести в чужую комнату половину своей мебели, а Женя, получив приглашение на новоселье в следующую субботу, отбыл домой. Обмен успешно состоялся и они целый год жили в роскошной квартире на Хорошевке, пока наконец не разменяли на две отдельные. На новоселье Женя пришел уже выпивши, приставал к подругам молодой семьи и нескоро заметил отсутствие Лешки. — А он у Валентины, — безмятежно сказала жена Наташа. Это известие так поразило, что Женя прокрался и заглянул в приоткрытую дверь. На полу сидели В.В. и маленький принц, они играли в железную дорогу (ему Валентина купила с пенсии, — потом мне так же безмятежно сказала Наташа). Валентина Викентьевна увидела бывшего хозяина, напряглась для плача, но только пожевала губами и махнула рукой — уходи, мол.

Из-за того, что одно из Жениных приставаний удачно завершилось, он потом часто перезванивался с Серёгой, пару раз бывал у них на Кропоткинской. Леша всегда либо рисовал в комнате у В.В., либо гулял с ней, поэтому их выпивке никто не мешал. Женя даже оставался ночевать с Леной в выморочной, но уже чистой комнате — когда жена уезжала с группой по Золотому кольцу. И Лешка никогда не орал. А потом их след пропал.

Серёга нашел его в 89-м. Коммуналку расселяли и требовалась какая-то подпись предыдущего жильца. Они переехали в Митино, — а Валентина Викентьевна? — спросил Женя уже через месяц, позвонив в новую квартиру. — Да померла бабка, как мы съехали, так и слегла, ничего не ела, только и бормотала про Лешеньку, — ответила невозмутимая Наташа, — а Ленка-то вышла замуж, конкретно за — помнишь, такой был у нас из милицейской школы? Да, мы про комнату узнали! Это ведь был ее сын, он бил ее и однажды сломал руку, так и не зажила. Она сдуру заявила в милицию, и его посадили. Мне мент потом рассказывал, что он хотел вернуться, но ЖЭК решил комнату утаить и ему отказали в прописке. Кажется, живет на Сахалине. И зовут тоже Алексеем!

Итак, это произошло в один из дней латиноамериканского путешествия, когда он оказался на берегу незнакомой реки. Припасы уже кончались, а компас требовал переправы на другой берег. Было совершенно неясно, водятся ли в этой мутной воде крокодилы или пираньи. Впрочем, перебираться вплавь с его поклажей, состоявшей из правилки, банки с эфиром, огромного сачка, бинокля и, самое ценное, уже собранной коллекции редчайших Lepidoptera negros, все равно бы не удалось. Следовало строить плот.

От попытки срубить дерево он отказался почти сразу — даже эти чертовы лианы не брало затупившееся мачете. Зато местный камыш падал буквально как подкошенный, и довольно скоро ему удалось связать несколько отличных вязанок. А ведь еще раздумывал, брать ли шпагат!

На реке неожиданно поднялись ветер и волны. Куртка промокла, и на том берегу пришлось развести костёр и долго сушиться. Компас он снял с руки, когда рубил камыш, и оставил на ветке не срубленного дерева. Бабочки потускнели, хотя еще поблескивали муаровыми глазами на крылышках. Ночевать в этом болоте было невозможно; он с трудом натянул лямки рюкзака и двинулся в сторону холма.

Но с направлением он все-таки ошибся. Только через несколько недель его нашла канадская энтомологическая экспедиция. Удивительно, но крысы не тронули лицо и правую руку, вцепившуюся в коробку с L. negros. Когда нетерпеливая аспирантка профессора Риттера сдвинула стекло, лучшая из бабочек вдруг вспорхнула и улетела — видимо, был некачественный эфир.

Когда пароход в Европу с его останками проплывал мимо мыса Кабу-Бранку, антенну плотным слоем покрыли черные бабочки — матрос сказал, что так они добираются до Африки.

В ту зиму подмосковные дачи подверглись невиданному нападению. Со всех концов страны СССР в Москву ринулись сотни тысяч беженцев, безработных, разоренных, бездомных и просто нищих. Прошли войны в Абхазии и Карабахе, землетрясение в Спитаке, обвал рубля, разорение заводов и крах колхозов. Только в Москве можно было хоть как-то продержаться, но жить здесь было негде. Зато под Москвой стояли по окна в снегу пустые дачи, охранять которые хозяева не могли.

«Наш» бомж впервые поселился в нижней комнате еще в ноябре, но узнали мы только в середине декабря, когда Марфуша позвонила из правления и сказала, что у нас почему-то горит свет. В первую же субботу мы ринулись в Мамонтовку, но умница бомж заранее убежал, оставив расколотую входную дверь, объедки во всех кастрюлях и дерьмо на террасе. Тесть полдня чинил дверь, а Женя с женой разгребали грязь. Милицейский лейтенант, не отказавшись от водки, пообещал иногда проезжать здесь на газике и посматривать, но было ясно, что врет, ему совершенно наплевать.

Очевидно, что бомж вернулся прямо в понедельник, потому что уже в следующую субботу пришлось ехать снова, по морозу тащиться от станции, а на даче снова чинить дверь, выкидывать слипшиеся остатки макарон и убирать теперь обе комнаты. В эту зиму Женя приезжал в Мамонтовку раз восемь, и все с одним результатом — невероятной интуиции бомж сбегал перед их приездом, а внутри все было то же самое. Весной подсчитали и убытки — помимо разломанной двери и десятка сорванных висячих замков, бомж украл несколько книжек, старинный рукомойник, латунную ящерку на серпентине — память о дяде Боре, и еще какую-то мелочевку. Впрочем, полного списка Женя составить не смог, потому что снова притопала Марфуша и сказала, что ему нужно срочно ехать в Москву, там что-то случилось в его компании.

Женя работал бухгалтером в ООО «Перспектива», занимавшемся составлением проектов очистных сооружений для предприятий легкой промышленности. Компания крепко стояла на десятке ног ее учредителей и одновременно сотрудников. Они часто ездили в командировки в самые глухие места центральных областей, привозили продукцию комбинатов на продажу, потому что платили им по бартеру — деньги уже не имели цены. В тот раз не случилось ничего страшного, а просто нужно было срочно подписать бумаги для нового заказчика, которому директор Саша удачно всучил некрупную взятку.

Но с годами «Перспектива» начала хиреть, причем Женя не мог понять, почему. Вроде все работали, были заказы, а вот лопалось дело, и все. Так что к пятилетию фирмы заговорили о закрытии. Но тут Саша сделал удивительный ход — он нанял генерального директора. Парень лет тридцати пяти был остер глазом, ловок в делах и за полгода поставил «Перспективу» на ноги. Женя сначала сопротивлялся Сашиному решению, поскольку он теперь фактически становился подчиненным этого Ефима, но скоро они сработались, а потом даже и подружились. Фирма набрала обороты, все стали получать отличные доходы, и Ефим даже купил квартиру, а потом участок с домиком. И весной он решил жениться и пригласил Женю на свадьбу, но не домой, а именно на эту дачу, которая оказалась в поселке Клязьма, совсем рядом с той Жениной дачей, которую он раньше называл «наша», а теперь — «моей бывшей жены».

От станции он решил пройтись, хотя местные таксисты так и липли к хорошо одетому москвичу. Прошел промтоварный магазин, в котором лет двадцать назад покупал всякую одежку для сына, рынок, кинотеатр и вышел на улицу со смешным названием — улица Крупская. Через полчаса наконец добрел до Фиминой дачи. Новый дом только строился, гости сидели на террасе хибары прошлых хозяев и весело галдели. К изумлению Жени, среди гостей он увидел свою юношескую любовь Лену, однокурсника Яшку и, что было уже совершенно невероятно, одноклассника по первой школе Бориса. Они не виделись лет тридцать, но легко узнали друг друга! Фимина невеста, в смысле уже жена, сидела между мужем и Леной и была на нее так похожа, что было совершенно ясно — дочь.

Быстро хлопнув первую рюмку, Женя начал было выяснять ситуацию, но Ефим потребовал тишины. Вот что он сказал.

— Друзья! Я вижу, что многие из вас удивлены, что встретили здесь своих старых знакомых. Кое-каким совпадениям удивлен и я — вот ты, Женя, тоже кого-то увидел? Это странно, потому что ты здесь единственный из моих друзей, которые… который вот, мы подружились на работе. Остальные совсем другое дело и другая история.

Тут Ефим поперхнулся и влил в себя полстакана шампанского.

— Эта история вот какая. Я приехал в ваш город десять лет назад, сразу после землетрясения. И у меня не было ни одного знакомого, а родственников у меня и так уже нет давно. Был бы я хоть армянином, то нашел бы приют в общине, а так и этого нету. И денег у меня было очень мало, жилья в Москве не снять. Тогда я поехал с Ярославского и вышел просто так на станции, понравилось название Мамонтовка. Знаете, довольно быстро я снял полдачи и всю зиму здесь прожил. Я потому и купил участок на Клязьме, что очень полюбил эти места. А однажды полез на полку за пепельницей, и нашел вот эту записную книжку. Спрашивал потом у хозяина, но говорит — не его, кто-то забыл, и непонятно, иногда пишут вначале свою фамилию, а здесь ничего нет.

— Это очень просто. Должна быть какая-нибудь буква, на которой много одинаковых фамилий, родственников. По ним можно сразу найти.

— Ну, конечно. И я даже знаю, какая это буква — это буква «Т», но страница-то как раз и вырвана! Он, наверно, поленился переписывать, много фамилий, и просто переклеил страницу в новую книжку.

— Во-от… Стал ездить в Москву, устраиваться на работу, но что-то плохо получалось, и работа не та, и денег мало, или ездить с дачи три часа. И я тогда придумал — взял эту книжку и стал наобум звонить. Звоню, объясняю про книжку, и пытаюсь познакомиться. Елена Михайловна была первая, которая согласилась встретиться и побеседовать. Потом уже и Боря, и Яша. Вот Елена Михайловна меня и устроила на курсы. А Яша помог с деньгами, просто удивительно, какие есть чудесные у вас люди! Если кто еще не понял, Оля — дочка Елены Михайловны, тогда ей было всего тринадцать лет, это сейчас она умница-красавица.

— Так мы и подружились, так я и стал москвичом, поэтому вы все знакомы, вы из одной записной книжки. Найти бы хозяина, давайте попробуем узнать, с кем вы все знакомы, я очень хочу его найти, я ему всей жизнью обязан! Женя, а ты чего? Ты-то как Елену Михайловну знаешь? Что молчишь?

Женя действительно молчал и никак не мог придумать, что и как сказать. Книжка-то ему была давно не нужна. И Ефим был ему другом, и все же Женя сказал -

Женя познакомился с Эрлихом у Борьки на Сиреневом бульваре, на дне рождения. Знаменитый автор знаменитой системы ПЛОД, по поведению на допросах в КГБ, оказался медлительным дядькой лет шестидесяти, которого больше всего интересовало мнение Жени не о системе, а о литературном качестве текста его пособия. Эрлиху было очень приятно, что Женя запомнил даже чудесные эпиграфы к главам, явно придуманные самим автором ( «если у вас кривые ноги — делайте большое декольте»). Как оказалось, им было ехать почти в одно место и Женя с удовольствием заплатил за такси до Трифоновской — вот, может себе позволить, и самого Эрлиха отвозил.

Однако бесстрашный диссидент предложил выйти пораньше и пройтись, собираясь рассказать ему про свой легендарный район воровских «малин» и жутковатой даже для Москвы марьинской шпаны. Женя только ухмыльнулся про себя — он родился в Институтском переулке и не его было просвещать про Марьину Рощу. Впрочем, послушаем, подумал он, сделаем старику приятное.

Они вышли к Театру Советской армии и парку ЦДСА, Эрлих поднял руку и показал Жене на крышу театра. Эту-то историю Женя и сам рассказывал всем новым девушкам, поражая их знанием архитектуры и истории. Здание имеет форму пятиконечной звезды, но видно это только сверху. Звезда очень пригодилась немецким летчикам в 41-м для ориентировки над невидимым городом со светомаскировкой. Когда наши об этом догадались, они перекрыли межлучевое пространство бревнами, а на них построили ложную деревню. Остатки этих фанерных сооружений до сих пор можно увидеть с площади (это Женя тоже обычно говорил, хотя брат давно ему разъяснил, что это нестарая пожарная вентиляция).

— А в этом Центральном доме Советской армии училась моя бабка! — сообщил Эрлих и, увидев Женино удивление, пояснил, что раньше здесь было Екатерининское училище благородных девиц. Да нет, это я знаю, моя тоже училась — только прабабушка, а не бабушка, — просто я думал, что только русские… — А, Вы про это? Нет, я еврей только по отцу, она вообще была из остзейских протестантов.

В парке ЦДСА Женя катался на лодке из малого пруда в большой, а в Краснознаменном зале их класс принимали в пионеры, но его тогда не взяли за постоянные драки. — А в какой школе вы училась, Андрей Александрович? — Да вот здесь, на Октябрьской, номер забыл. — А мы сюда ходили получать учебники из нашей 341-й. — Постойте, может, я Вам зря все это рассказываю, вы же все знаете? — Нет, что Вы, Андрей Александрович, я же уехал отсюда лет в 12 что ли, и вы постарше, извините. А снова переехал только в прошлом году. Мне очень интересно.

И действительно, Женя многого не знал. Конечно, он не раз смотрел на психов, гуляющих в саду нервно-психической больницы, и даже перелезал сюда за яблоками. Но история про сына Молотова, которого упрятал сюда Берия за связь с секретаршей американского посольства, была ему неизвестна. Оказывается, сына «денщикиссимуса» держали в отдельной палате и чуть ли не в маске, но он все-таки сбежал и сумел добраться до папиной дачи. И сообщил о нем тут же в органы даже не отец, что было бы почти обыкновенно для сталинского Политбюро. Нет, по вертушке позвонила мать.

Они посмотрели еще на странный памятник Достоевскому в какой-то тоге, потом Эрлих предложил пойти что ли домой, устал. Вышли на улицу Советской Армии, и тут уже начал рассказывать Женя. — Когда строился этот музей, сверху еще не было стеклянного купола, такая страшная дыра, мы-то мальчишками бегали там, и мальчики постарше на спор съезжали вниз по тросам. Посмотрите, как высоко, я тогда испугался!

— А у меня с этим военным музеем пострашнее история была, чем спускаться по тросам, — хмыкнул Эрлих. — Мне-то уже было лет двадцать, уже исключили из института, а тут этот дурацкий кабель.

— Кабель? — Ну да, тут вот была подстанция для стройки, с большим напряжением, они варили здесь аргоновой сваркой, новые конструкции, алюминий там, чуть ли не титан. А я живу напротив, вон, видите окна — и сейчас там живу. И какая-то подпольная организация, я думаю, что это ИЛ-овцы (знаете, Женя — «Истинные ленинцы»?), но концов найти не могу, — да, решили этой военной стройке помешать. Ночью, подряд три ночи они срезали кабель в подстанции, обесточили стройку, приезжал генерал разбираться, а затем и гебуха. Замели наших дворовых, кто раньше сидел, и до меня добрались — где был ночью со 2-го на 5-ое и все такое. А я где был? Да у соседки с седьмого этажа я был, у нее муж-геолог, не могу же я ее в свидетели брать для алиби?

Сашка «Зебра» заявил, что это негодный, «кабельный» свинец, ничего не стоит и он не будет переводить на него форму. Пистолет был вырезан в отличной буковой доске, а свинец плавили за дворницкой на костре. Уже после второй отливке форма здорово обгорела и Сашка начал изображать из себя взрослого, жутко задавался и требовал за отливку двойной свинец.

— И что же дальше, Андрей Александрович? — неприлично веселясь, осведомился Женя.

— Это Вам сейчас смешно, Женя, а тогда мне было не до смеха. Из института выгнали, сейчас в армию призовут, каждую неделю отмечаюсь в милиции, а тут ГБ с обыском.

— На каком же основании, Андрей Александрович? — уже откровенно засмеялся Женя.

— А по доносу, милый Евгений Алексеевич! Кто-то видел, как я нес кусок провода — хотел перепаять «Спидолу» на малые волны. Нет, дорогой, было страшненько! Но обошлось, знаете, два притопа, три прихлопа, два привода, три допроса. Да и ИЛ-овцы успокоились. Кстати, интересный музей — вы там были? У них хранится узел из стали толщиной в руку, символизирует связь немецких промышленников и Гитлера. Эффектная вещь.

Кабель было очень трудно откусывать, Жене с Андрюшей пришлось сначала перепилить свинцовую оболочку полотном от ножовки. В первую ночь никакой охраны не было, а во вторую в дверях уже спал солдат, но мальчики все равно залезали через окно второго этажа. Содрать оболочку на месте не удалось, пришлось переть весь кабель длиной метра два. Мать страшно ругалась — она позвонила родителям Светки и узнала, что он не только не у них, но даже и не заходил.

А «Зебра» в конце концов сжалился и у них завелись прекрасные, блестящие пистолеты. Свой Женя скоро потерял, купаясь с лодки в пруду ЦДСА.

Буквы Ё рождаются совсем маленькими, похожими на своих двоюродных сестричек Е и вовсе без точек. Только годам к трем у них начинает чесаться темечко, а к сентябрьскому Празднику правописания вырастают маленькие рожки с круглыми шишечками. Потом ножки у шишечек утоньшаются и становятся практически не видны. В шесть лет ёшек отправляют в школу.

Учатся они долго, до пяти лет. И нечему удивляться — нужно выучить, как аккуратно встать перед важной буквой Ж и получить симпатичного зверька. А то иногда противный и-краткий Й пытается влезть на это место, прихватив с собой круглую дуру О. Нужно не впустить сестрицу Е в слово ВСЁ, а то оно станет одушевленным предметом ВСЕ — а их и так некуда девать. Очень важно проследить, чтобы глупый ОСЁЛ вёл себя правильно, а то недавно из-за него ОСЕЛ целый дом на Большой Дмитровке. И в яму провалился джип помощника Генерального прокурора. Выучить ёшкам нужно так много!

Но и закончив школу, бедным Ё приходится нелегко. Их всё время путают с сестрицами, даже просто игнорируют, а на клавиатуре вообще ставят в верхний левый угол, как провинившихся первоклашек. И даже не хотят обозначить на клавише. После Октябрьской революции наших Ёх просто отменили, и им пришлось скрываться в старых словарях, а многие были вынуждены эмигрировать в Прагу и Париж.

Сейчас стало полегче. Очень многие писатели полюбили ёшек и требуют от издателей их полной легализации. Хуже другое — лишь в одном-единственном слове, называть которое вовсе не хочется, даже самый последний бомж не делает ни одной ошибки и использует именно Ё.

Женя встретил ее в ларьке около метро, она покупала банку кофе и шоколадку, а он всего-то батон. Невероятное сходство девушки с киношной красавицей Друбич (но в молодости) так поразило его, что он совершенно потерял бдительность и легко попался на старый трюк. Метрах в пятидесяти от ларька к нему подошел дебил и замычал, тыкая руками в воздух и умоляюще глядя на Женю.

Политкорректный журналист попытался выяснить, куда именно хочет попасть несчастный, тот обрадовался, стал хлопать Женю по груди, мычать еще сильнее и в конце концов здорово надоел. Женя вырвался от убогого, сделал шаг и тут же заметил, что у него расстегнута верхняя пуговица пальто, хлопнул себя по карману и обнаружил отсутствие бумажника. Он резко обернулся и увидел убегающего артиста, погнался за ним с воплем «сволочь!», но тот вскочил в подкатившую «восьмерку» и был таков. Номера замазаны грязью.

А второй раз она прошла мимо него, когда Женя пил водянистое пиво около ВДНХ, из чего следовало, что она живет где-то поблизости. Так и вышло, т.е. однажды она вышла из углового сталинского дома, и Женя наконец решился на знакомство. Чуть ли не первое, или там второе, уличное знакомство в жизни, этого он никогда не умел и побаивался. На заготовленную фразу — я вижу вас здесь уже третий раз, Вы, видимо, моя соседка, почему бы нам не познакомится, — она быстро сказала, что торопится и ей не до того. Тогда Жена выдал экспромт — хотите, я Вас здесь подожду, вы ведь когда-нибудь вернетесь? Это ее заинтересовало — вы что же, все время будете у подъезда стоять? - Вы скажите примерно, когда придете, я живу вон в том доме, могу подойти. — Ну, приходите часов в девять.

Он пришел без десяти девять, надавил на домофоне первую попавшуюся кнопку, басом сказал «энергонадзор», проник в подъезд и стал наблюдать через стекло. Скоро она появилась и стала нажимать кнопки, а Женя совершил маневр к лифту и уже оттуда увидел, что она заняла его наблюдательный пункт. Когда он вышел из тени, она засмеялась, оценив ситуацию.

О своем сходстве с актрисой Катя знала, хотя и была моложе Жени лет на двадцать. Они познакомились и стали перезваниваться.

В то лето опять стояла страшная жара, горел торф и вся Москва уезжала купаться в Серебряный бор. А Женю с Катей пригласили на дачу с быстрой и ледяной рекой Истрой, где можно было даже не плавать, а просто с течением унестись в камыши. Женя хотел просто поцеловать Катю в губы, но она вдруг сдернула вниз купальник и прижалась к нему холодной грудью со сморщенными сосками. А потом на даче, когда все ушли готовить шашлык, быстро и с радостью отдалась ему.

Катя увидела этого типа еще осенью, когда он пил пиво около подворотни дома ВЛКСМ. Профессионально разбираясь в мужиках, она оценила нечищенные, но «ллойдовские» ботинки и потертый, но явно стодолларовый портфельчик. Проводив взглядом в подворотню, она постаралась на всякий случай запомнить его, и не зря — через пару недель он столкнулся с ней в «большом» магазине и явно впечатлился. Катя быстро вышла, подозвала дежурного Серёгу и тот довольно легко обработал лоха «на му-му».

Трофей свидетельствовал о правильности Катиных рассуждений. В бумажнике лежал подозрительный проездной на метро, но, в отличие от подружек, Катя давно знала, что проездной не означает отсутствие машины. Это такая мода появилась у них в последнее время — на тачке не ездить. Редакционное удостоверение, несколько визиток с пристойными телефонами в центре, и рублей долларов на сто пятьдесят. Катя и не рассчитывала встретить скромного миллионера, покупающегося в булочной безвкусный хлеб с отрубями, так что все вроде получалось.

Для ускорения знакомства пришлось пойти на некоторые жертвы. После обработки она проследила маршрут объекта и до двух ночи ждала, когда погаснет свет на балконах одиннадцатого этажа, куда уехал его лифт. Похоже, что последним был именно он, фигуру курящего Катя вроде узнала. Значит, встанет поздно, и так же поздно приедет.

Но в этот день он дома не появился, что, впрочем, ничего не значило — мало ли, может, у мамы остался. Только через два дня Катя углядела его длиннющее черное пальто и выскочила навстречу прямо из Милкиного подъезда. У него уже все было заготовлено, про Катю он явно помнил и завел разговор о ее сходстве с какой-то теледикторшей. Катя его немного помурыжила и заставила назавтра прийти к подворотне.

Серёга позвонил ей на мобильный и сказал, что, мол, твой уже подбирается к Милкиному подъезду. — Я ведь сказала в подворотне! Ну черт с ним, ладно.

Улыбаясь, Катя глядела на маневры своего ухажера с домофоном, а потом и сама вошла в подъезд. Дурачок спрятался у лифта, а когда появился, Катя весело засмеялась. В конце концов, этот Женя и вправду ничего. Только вот домой не приглашает, а ведь живет один, в паспортном ей все рассказали.

Инна позвала Женю с его новой пассией на дачу уже сама не понимая, что делает. Яша ее давно упрекал в мазохизме, но так хотелось встретиться, пусть он даже и с этой проституткой! И точно, приперлась, посмотрела на Инну, все поняла и утащила Женю купаться. Пропадали они там до вечера, как не замерзли только. А потом попросила показать дачу и даже недостроенный второй этаж. Женя явно рвался к мясу и бутылке, но девица сообщила, что они скоро спустятся. И это у нее на даче! Яша только посмеивался, но ни во что вмешиваться не стал и ей не разрешил.

Надо отдать Кате должное — она ничем не показала своего довольства. Скромненько откушала шашлыка, выпила водки и попросила Женю проводить ее на автобус — а ты, если хочешь, оставайся, меня просто мама ждет. Знаю я твою маму и как она тебя ждет. Но Женька, конечно, с ней уехал.

Опять облилась, ну не может Ахмет отладить давление, и все тут! Вот пожалуюсь хозяину… Не, не стоит, они все заодно, еще прогонит. А где еще три сотни в день сделаешь, не особо корячась. Вонь только пивная от платья, а на машинку денег никак не наберу, так все и болтается в ванне.

Продавщица с роскошным именем Аделаида, единственным, что осталось у нее от сбежавшего в первый же месяц отца, приняла у Жени положенные семь рублей и налила мутного «бадаевского». Хороший мальчик, лет сорока пяти, всегда без сдачи мелочь дает. Катька за ним недавно увязалась, ну и что, тоже неплохая девочка, хоть и помоложе будет вдвое. А что ей вечно в подворотне стоять? Деньги уже есть, да и паренек не из бедных, хоть и прибедняется. Ахмет сказал, что у него здесь своя квартира и даже гараж, а машину отдал покататься — у Ахмета здесь всё схвачено, всё про всех знает.

В палатку протиснулся Ахмет снять кассу. Аделаида подмигнула на Женю, который неподалеку заглатывал свое пиво и вращал головой — наверно, в поисках Катерины. Ахмет сказал, что она его уже сделала и теперь все ждут, сумеет ли влезть насовсем. Молодец девочка, да и мужику неплохо, она девка-то надежная.

Зимой ворота развалились, проржавели сразу обе петли и правая стойка грохнулось на асфальт, чуть не приложив Пал Виталича, как раз тащившегося с бидоном к Аделаиде. Сварку вызвали только через неделю, когда из прижимистых комсомольских потомков удалось вырвать штуку. Сварщики разложили ворота во всю длину и перегородили проход, пришлось Жене встречать Катю снова у подъезда. — Домой-то пригласишь? — наконец спросила она. Женя купил коньяка и повел ее к себе.

Кате не очень понравилась его квартира. Во-первых, во всех двух комнатах и кухне фотографии дочери и этой гадюки с Истры. В-двадцатых, все кем-то убрано, и нечего врать, что это он сам. Ковров нет, а Катя привыкла прямо на полу на ковре. Кровать неудобная, руки не раскинешь. Колонки дрянь, ничего не слышно. Если здесь оставаться, то все придется переделать.

Когда Катя впервые затребовала отвести ее ночевать на Новомосковскую, Женя уже не испугался и был готов ко всему. Был запасен и коньяк с клофелином, и Мельников подробно рассказал ему дозировку, чтоб только отключилась. Катя долго восторгалась его книжками и хорошим вкусом по поводу картинок Брейгеля, которые он давно хотел удалить из-за банальности, но все руки не доходили. Она плюхнулась на диван и сладко зажмурилась — давай, что ли, коньяк пить.

С Виктором Женя познакомился, когда покупал останкинский квас. Парень проявил неожиданные потребительские знания — рассказал, что это единственный настоящий квас, все остальные на подсластителе и дрянь. Виктора Женя заметил давно, здоровенный амбал явно охранял девчонок на проспекте. Тем более удивительно, что он оказался вполне интеллигентным и даже не крыл матом. Рассказал про Катю, проникнувшись симпатией после выставленного джин-тоника. А Женя уже и так понял, но ему было все равно. Но Витя сказал, что не все равно и надо ее отвадить.

Виктор пришел, как только Катька заснула, не по обыкновению сжавшись в комочек. Он нежно взял ее на руки и унес, а Жене посоветовал все-таки переехать.

Сегодня ему надо было ехать по необычному маршруту, сначала по зеленой линии до «Площади Свердлова», пересесть на «Площадь Революции» и ехать до конца. Не совсем до конца, последнюю новую станцию должны были открыть именно сегодня, а жаль, потому что придется теперь добираться незнамо как. Был еще вариант проехать по кольцевой, но Женя кольцо очень не любил и при любой возможности выбирал радиальные маршруты. Мало того, что на кольцевой находятся фактически все вокзалы и в вагон набивается туча приезжих с вещами — особенно на «Киевской», где просто не продохнуть от украинцев с их мерзкими битыми курами на поясе и чесночной колбасой. Мало того, так теперь и эшелоны с войсками стали привозить на «Белорусскую» и «Курскую» в отстой, и эти орущие роты солдат с ранцами и ружьями, да и, что бы ни говорили про их гигиену и санитарию, пахнущие вовсе не «шанелью».

Поэтому он обреченно сел на своей «Войковской» и приготовился дремать до пересадки, но тут из конца вагона к нему чуть не подбежал блондин в штабной форме — но не к нему, а к сидевшему рядом военному довольно высокого звания. Женя отметил про себя, что встретить в метро сразу двух офицеров чуть ли не генеральского достоинства — большая редкость, вообще-то им положено ездить на машинах. И решил прислушаться к разговору, благо немецкий он понимал весьма сносно.

— Неужели это ты! — завопил блондин (фуражку он держал под мышкой, как на панихиде).

— Ну, здорово, какой судьбой? — обрадовался его сосед — садись, вы не подвинетесь? — это к Жене, уже по-русски и довольно вежливо.

Дальше выяснилось следующее. Блондина действительно отозвали из части и как специалиста с университетским образованием перевели в какой-то отдел Генерального штаба в помощь при разработке некоей операции. Какой именно, блондин не сказал по очевидным причинам, а сосед и не переспрашивал. Семья пока остается дома, но когда блондин подберет квартиру поудобнее, он их выпишет. Из расспросов соседа о семье стал ясен и ее состав — понятно, жена, а еще две дочери, одна уже собирается в колледж, но пока не решено, куда именно — может быть, даже за границу, в Париж или Гаагу.

Сосед рассказал о себе (уже проехали «Белорусскую»). Он все там же, в главной конторе, но теперь уже заведует отделом, потому что Старика (он и сказал это как бы с большой буквы) перебросили на восток. Тут на «Маяковской» вошли два совершенно юных новобранца и чуть не упали друг на друга, увидев столь значительных чинов. Потом вспомнили, отдали честь и даже слегка поклонились. Блондин одним движением бровей отпустил их и мальчишки спешно перебрались в другой конец вагона. Затем блондин, слегка помявшись, начал выпрашивать у друга небольшую услугу — помочь с Аркадием. Без него он даже не представляет, как будет составлять план летней кампании, а у кадровиков очередной приступ служебного рвения и им, видите ли, не нравится отчество Аркадия. — Да что они там, с ума все посходили? — возмутился старший — Сколько же можно? Я уже тысячу раз объяснял, что нам нужны не анкеты, а работники! Я тебя отлично понимаю, тем более, я слышал про Аркадия Исаевича на последнем совещании, он действительно незаменим! Ладно, я позвоню — а кстати, мне сейчас выходить на «Площади Свердлова», на пересадку. Смотри, — сказал блондин, — ведь собирались же переименовать, и «Площадь Революции» тоже. — А, наши бюрократы чертовы, все делают черт те как — ответил старший, — А я тут путаюсь, в этих пересадках, понимаешь, еду-то я новую станцию открывать по красной линии. Пригласили вот, как это у них говорится — как свадебного генерала! Поэтому и тащусь на метро.

Блондин встал, позвякивая Железным крестом с зеленой полосой — Женя знал, что такие даются за Казань. Затем пожал руку штандартенфюреру, едущему на «Нойеплатц», пропустил Женю, который тоже шел на пересадку, а потом весело подмигнул ему — видимо догадался, что Женя уже освоил баварское произношение.

Совершенно обнаглев, Женя начал подрабатывать в журнале «Реникса» статьями про историю вещей. В его собственном издании такие статьи писал видный пруссолог Голиков, и делал это с необыкновенным изяществом, иллюстрируя статьи фотографиями в основном немецких древностей и марками из своей коллекции. Но разброс тем был столь широк — от денег до вилок — что Женя понял методику работы историка. Совершенно очевидно, что ловкий доктор наук снимал с полки пару энциклопедий, добавлял собственную историю — а у кого нет собственной истории про ту же вилку? — и конструировал материал. Но энциклопедий и справочников было полно и у Жени, собирать он их начал еще в юности с «бордовой» БСЭ, а сейчас очень горевал, что вскоре вся его чудная коллекция перекочует в Интернет и смысла в ней не будет никакого.

А пока Женя взялся написать статью про историю обоев. В том же Интернете нашел несколько удобных сайтов, передрал фактуру и хронологию, а потом начал вставлять историйки — только не свои, а придуманные. Так, он высосал из пальца зеркальные обои, которые, впрочем, вполне могли бы существовать и даже наверняка где-нибудь существуют. А то, что в такие обои в Париже «вошел» Маяковский по незнанию буржуазной роскоши — а пусть проверят! Фига с два можно доказать, что этого не было. В крайнем случае, сошлюсь на Райт-Ковалеву, которая действительно приезжала как-то в поэтический кружок при МГУ и рассказывала массу баек про великого поэта. Про обои, правда, она не говорила, а больше упирала на неумеренные сексуальные аппетиты своего приятеля, но «Ритка» Райт давно умерла и пойди проверь. И статья вышла с этой фантастикой. А ведь можно было и правду написать — у Жени была своя история про обои, то есть, конечно, не про обои, а про любовь.

Он только что купил квартиру у отъехавшего на историческую родину Аркаши и расхаживал по чудом доставшейся ему площади одновременно с восторгом и ужасом. Состояние квартиры лучше всего было бы описать, используя известное название картины «Фашист пролетел» — в комнате не хватало только что трупа убиенного пастушка. Сказать банальность, что пыль лежала толстым слоем, - ничего не сказать. Это была уже не пыль на подоконнике или у плинтусов — подоконник и плинтус стали уже вторичны по отношению к пыли, истинного хозяина помещения. Обои свисали мощными, уверенными в себе пластами, по потолку явно стреляли из крупнокалиберного, а унитаз… Пожалуй, гигиеничнее было бы справлять нужду прямо на пол в комнате. Итак, ремонт был не роскошью, а средством выживания.

Однако в те годы нельзя было достать не то что зеркальных или моющихся, а и самых обычных, хоть каких, обоев. Обзвонив два десятка хозяйственных магазинов — в сущности, все имевшиеся тогда в Москве хозмаги, в одном, на Рязанском проспекте, Женя получил-таки утвердительный ответ, что есть, но, разумеется, уже кончаются. Воспользовавшись имевшимся у него тогда преимуществом, а именно собственным автомобилем, он помчался на Рязанку и успел всунуться в очередь.

Обои были двух видов — грязно-серые в полоску и грязно-коричневые с кляксами. Женя выбрал вторые и тут заметил очень интересную девицу, нагруженную десятком тяжеленных рулонов. Вот в такой ситуации познакомиться не стоило никакого труда — он просто предложил ее подвести. Девица струхнула, но мирный вид Жени со своими рулонами успокоил ее, а главное — и правда трудно добираться. Второй раз она струхнула, когда он сообщил ей свой маршрут, но потом сообразила, что это чудесное совпадение, вряд ли он мог выследить ее или выкрасть паспорт с пропиской. А дело было в том, что она оказалась Жениной соседкой, причем поразительно близкой, в принципе они могли бы перекрикиваться из окон. Может, это была судьба? — много раз потом думал Женя. Может, и была.

Женя привез Лену в «комсомольский» дом, ее умершие родители и правда были функционерами ЦК ВЛКСМ. У Лены оказалась трехкомнатная прекрасная квартира, хотя в одну из комнат она не заходила — там не так давно умерла мама. В ванной оказалось небольшое окно, просто невиданная роскошь. Черт, богатая невеста! Они начали перезваниваться, а когда Женя уехал на заработки в Германию, послеживала за его квартирой. По возвращении доложила, что в окнах горел свет чуть не каждый вечер и там явно шла бесконечная гулянка — Женя оставил ключи и брату, и еще двум приятелям.

В его квартире она отказалась, а Женя никогда не умел особенно настаивать, считая это неприличным, а себя — не макакой. Но к его желаниям Лена отнеслась с пониманием, и через неделю, уже у нее, все и произошло, хотя Лена и говорила, что очень боялась этой встречи. Любовницей она оказалась отличной и совершенно зря сетовала на свою зажатость и подавленность недавней маминой смертью. Если она не дает всего, как она говорила, что могла бы, то что же это вообще такое, соображал Женя, помирая от наслаждения.

Но у них не заладилось. То она что-то ныла, то казалась чудовищно провинциальной и необразованной, хоть и закончила Экономическую академию, то Женя забывал ей позвонить — а параллельно протекал процесс тяжелого расставания с Ларисой — и кончилось все тем, что однажды она его попросту выгнала, а в телефонных переговорах была коротка и суха. Ну и черт с ней.

Случайно встречались они на удивление крайне редко. Наверное, потому что Лена рано уходила на работу и рано же возвращалась, а полубогемный Женя и вставал-то не раньше девяти, а возвращался из редакции и вовсе часов в десять. Но год назад все же встретились, Лена довольно некрасиво лизала вафельный пломбир, отнюдь не как эротичная Лолита, а размазав мороженое по губам. Они поговорили минут несколько и Женя распрощался, торопясь в метро. Но вечером Лена позвонила, оказывается, она обиделась, он вел себя отвратительно и гадко. Женя ничего не понял, а следующая встреча была совсем недавно и уже Лена торопилась на троллейбус, совершенно не интересуясь Женей.

А вчера Женя решил проведать свой гараж и встретил Пал Виталича, который заталкивал зеленую жигулину к себе в мастерскую. Женя помог ему, а Пал Виталич объяснил, что это машина Ленки из комсомольского дома, она наконец собралась тачку продавать, да и правда, что ей без толку стоять годами под тентом. — Она что, не ездит? — спросил Женя, почуяв некую тревогу. — У нее отец водил, а после смерти она поездила пару месяцев, да и не захотела. Щас мы ей глянец наведем да и загоним вон хоть Андрею, машина-то почти как новая, прошла всего тысяч двадцать, стояла ведь все время.

Женя еще немного порасспрашивал Пал Виталича, и все сходилось к тому, что эта Лена — та самая Лена. А про машину она никогда ему не говорила! Тут Пал Виталич хряпнул по кнопке багажника, и в нем оказались: запаска, инструменты, старая книжка по бухгалтерским провОдкам и связка бумажных обоев, от которых Женя немедленно оторвал кусок, чтобы посмотреть рисунок. Ленка выбрала грязно-серые, он ведь тогда даже помогал ей клеить в коридоре, но почему так много осталось, Женя занес ей в квартиру вроде точно такую же связку? Звонить она не запрещала, он порылся в старых книжках и позвонил. Лена была очень недовольна его вопросами, сказала, что он все забыл, и вот столько и осталось. Так бы он никогда и не узнал правды, если бы назавтра снова не поговорил с Пал Виталичем. Оказалось, что давным-давно Лена попросила именно его по знакомству пригнать назад тачку, которую она бросила у хозмага на Рязанке. С тех пор, значит, обойчики здесь и валяются.

Вот оно как. Она приехала в магазин на машине. Купила обои. Положила в багажник. Но потом вернулась, получается, что еще купила, тут я появился, и вместо того, чтобы… Поехала со мной. Нет, не так! Она купила вторую партию прямо за мной, в соседней кассе выбивала. Я ведь их и взял сразу же, как рулоны увязали, я ведь тогда с ней и познакомился. Вот оно что. Захотела поехать со мной, а машину бросила. Все это какая-то чепуха. Получается, что она их купила, чтобы дождаться моего приглашения, увидела сверкнувшие глазки? Не просто судьба, а сконструированная, и не мной, судьба?

Женя снова позвонил Лене, которая спокойно выслушала его и послала в черту, желательно, навсегда. И чтобы больше не звонил.

Конечно, можно было сходить за коньяком, но что же теперь, каждый день напиваться? Женя посмотрел на стену и решил — давно пора делать ремонт. Попробовать, что ли, еще раз за обоями сгонять?

Жизнь Труппа

Нет, черт возьми, это просто невыносимо! Все пишут детективы! А я чего же? Неужели не могу? Это ведь и деньги в конце концов!

Женя посмотрел в окно на гудящую Тверскую. До планерки еще полчаса, номер вышел, надо срочно придумать сюжет. Нет, не сюжет, сначала — название. Алан Маршал стал крупным австралийским писателем после получения национальной премии за лучший рассказ, а лучшим он стал потому, что Маршал сообразил — да не будет комиссия читать всю эту макулатуру, а только обратит внимание на лихой заголовок. И придумал название «Её поцеловать? Да мне это ничего не стоит!»

Так, название, название… Детектив… Выстрел на заре. Смерть на террасе. Убийство без повода. Нет, не лихо. Труп в ванной. В бочке. На плече у дочки. Носил Очки. Чушь какая-то. Но труп — хорошее слово. Живой труп. Уже лучше. Так, придумал. Жизнь трупа. Нет, не трупа, а Труппа! Немецкая фамилия.

Раздался первый звонок. — Еввгенний Аллексеевич? — Да, это я, здравствуйте. — Я ввыписываю вашу газету (… сейчас скажет с 1900-го года… злобно подумал Женя) уже тридцать лет, и я хочу предложить вам статью о своем методе предсказаний (… еще один, гад…) опасных событий. — Ну присылайте, на адрес газеты, напишите только «Троицкому в „Знания и жизнь“. — Я преедсказал еще в одна тысяча девятьсот девяносто седьмом году (… почему они всегда говорят с этими „тысяча девятьсот“, никогда не скажут просто 97? Старенькие, им уже кажется, что возможны и „тысяча восемьсот“?…) конфронтацию России и Запада, ослабление связей внутри СНГ… — А снег зимо… — начал Женя и осекся. Хрен с ним, пусть присылает, лишь бы не приходил.

Трупп лежал около подъезда, Светлана чуть не споткнулась о его правую ногу в ортопедическом ботинке. Она даже не закричала, а только скоренько вернулась в квартиру и позвонила в милицию.

Генрих Семенович Трупп… — медленно записал сержант в книжицу — а где жил? — Он наш сосед, — сказала Светлана, — из сороковой квартиры. Давно не работает, пенсия, наверно, как у всех. Нет, не женат…

Осмотр квартиры дал удивительные результаты. Пенсионер Трупп, получавший на сберкнижку 920 рублей пенсии, смотрел новости по широкоэкранному плоскому „Филипсу“, каким-то чудом втиснул в ванную комнату джакузи и пил „Бифитер“. Уже ближе к вечеру нашелся встроенный сейф.

Вбежала Лиля. — У нас дыра! Женя, напиши мне срочно какую-нибудь белиберду, 25 строк!

Обижаться не на что. Это не характеристика Жениного творчества, а придуманный им жанр „Белиберда на прилавке“, он даже книжку такую написал. Про то, когда на маргарине написано „маслице“, а на смеси спирта с карминовой краской и углекислотой — „шампанское“. Ладно, что там у нас есть? „MARTIN1“, т.е. Марти номер один вместо „MARTINI“, производит крупнейшая итальянская компания — из поселка Озерки Тверской губернии! Вот лучше — «пельмени из мяса молодых бычков», а в составе сплошной глютамат натрия да фосфат со свининой. Так и назовем — «Из мяса молодого глютамата».

Женя ответил как положено, а пальцы уже погрузил в клавиатуру. «Белибер..».

Звонил Зворыкин, косноязычный пожилой наблюдатель Жениного творческого пути. Надавал кучу советов, все пальцем в небо. Но — милый, от доброты ведь. Потом позвонила теща. Кроссворд. Африканское животное из пяти букв. «Гиена» — скрипнул зубами Женя, но вежливо назвал жирафу. «… так что посоветуем ООО „СГС-РА“ из г. Раменское Московской области, желающего нам приятного аппетита, продолжить поиск „отборных натуральных продуктов“, не ограничиваясь молодыми фосфатами и глютаматом. Рекомендуем юную соду пищевую и девственную кислоту лимонную». Подпись; перебросить Лиле.

Изучение квартиры Труппа затянулось. Сейф оказался старый, еще довоенной конструкции — до Первой Мировой войны, и современные отмычки его не брали. Пришлось вызывать специалиста, который с уважением погладил по щекам изделие английских мудрецов, достал кусок ребристой проволоки, стетоскоп и лупу.

— Кстати, его открывали совсем недавно, может быть и сегодня. Где-то должен быть ключ — в карманах смотрели? — В карманах ничего нет. — Да нет, в карманах пальто там, пиджаков в гардеробе, на вешалке.

Практикант живо облазил все карманы Генриха Семеновича. Найдены были маленький ключ не от сейфа, перьевая ручка, несколько рублей монетами, бумажка с телефоном (проверили мгновенно — номер в гостинице «Астория», проживает американский гражданин Джозеф Томсон, нет, уже не проживает, съехал сегодня утром), швейцарский ножик со сломанным лезвием, табачная труха. Два доллара США.

«Москвич» неожиданно завелся сразу, и в «Астории» были уже минут через пятнадцать. Так, заселился неделю назад, по приглашению компании «Интернорма». Уехал вовремя. Как и собирался, кажется, у него самолет часов в 12. Проверили — все точно, господин Томсон улетел рейсом SU 286, вылет 12.30, наверное, уже и прилетел в Нью-Йорк.

Так не получится. Так мне сто страниц не нагнать, надо описания природы. Лимонная Нева и т.д. — Это Евгений Алексеевич? — Да, это я. — Меня зовут академик Фридман Исаак Леонидович! (… ну и что, мне встать смирно?…). И я, мы, все очень удивлены фактом публикации в вашем приложении, которое мы очень ценим, статьи Василия Николаева «Как Мичурин победил Эйнштейна».

Женя быстро нашел по академическому справочнику академика Фридмана — точно, есть такой, 1912 года рождения. Господи, ему 89 лет, тут действительно можно вспомнить про 19 век! — Исаак Леонидович! Вы не первый, кто звонит нам по поводу этой статьи! (… сволочь Васька, я ведь предупреждал!…). Статья носит иронический характер, она не в поддержку лженауки, а против нее! Посмотрите, какие там фразы — «и тут наш величайший гений с помидорной грядки предложил 4-й закон Ньютона, начисто отвергающий ничтожную теорию недоучки Эйнштейна» — разве не видно, что это насмешка!

Фридману не видно. Нет, ты давай поставь «гений» в кавычки, а перед «законом» пиши «якобы»! Сволочь Васька. Мне только с Академией поругаться не хватало.

Милицейский газик выскочил на набережную Лейтенанта Шмидта. Степанов, как всегда, не удержался и засмотрелся на глицериновые волны реки. С залива уже подступали мрачные финские тучи, на острове наверняка пошел дождь и несчастные новые березки, посаженные им перед домом в прошлое воскресенье, всеми силами вцепились в бедную питерскую почву. Вчера в Петергофе прошел ураган, что-то они зачастили в последние годы, упали и екатерининская, и николаевская ели, пережившие войну и революцию, погнулся крест на колокольне и упавшим кленом оторвало руку у Психеи. Первые капли ударили в ветровое стекло, пришлось закрыть и боковые, странным образом одновременно с косыми струями в воздухе появилась пыль, и, не будь они в машине, их бы явно засыпало, как странников в пустыне.

Степанов приказал не въезжать в ворота Большого дома, а поставить машину около подъезда. Докладывать-то, в сущности, было и нечего, так что не надолго. Да, уже связались с Интерполом, ничего особенно, бизнесмен как бизнесмен, на 300-летие города взнос сделал, фирма продает домики для дорожных строителей, хотят выиграть тендер по высокоскоростной. Взятки уже предлагали, но в мэрии пока не берут, проверяют, не от нас ли. Нет, и не от федералов, настоящие американы. Правда, одна зацепка есть — похоже, что отец из России, или из Польши, в общем, что-то там славянское засветилось…

— Слушай, тебя внизу ждут. — Кто? — Да твой очередной, с книжкой про теорию всего.

Ну, не всего. А только Библии. Молодой парень, принес книжку. Называется (это название, не содержание!) — «Расшифровка Библии человеком, который выжил после удара молнии». — И где же он? — Да это я и есть, меня ударило вот здесь за ухом, а вышло из бедра.

Женя преодолел желание посмотреть за ухом у вдаренного молнией, полистал книгу, изданную сразу на русском и английском, удивился.

— Я по жизни бизнесмен, у меня деньги есть. Перевел типа

— А ничего, ты нормально напиши рецензию, я заплачу, сто баксов хватит?

Не дождавшись Жениного ответа, юный уникум подскочил к окошку выдачи подписной газеты, ухватил без спросу карандаш и на книжке написал: «Уважаемому Евгению Ивановичу от автора. Дерзайте и понимайте! Господь тебя не оставит». Потом бросил карандаш в окошко изумленной тетке, сунул Жене влажную лапку и вылетел из здания.

— Бывает и хуже — философски заметил охранник. — У нас тут на охране посетители и поют, и пляшут. — А к нам заходит облученный позитронными лучами, в танковом шлеме для предохранения — сообщил Женя. — Ему японская разведка выдает задание прямо на подкорку, но он патриот, все относит нам и в ФСБ.

Позвонила Ира. — Ну и ка-ак у те-ебя де-ла? — чуть не зевая, начала Ира — Что-о творишь?

Это ее «творишь» выводило Женю из себя оба года знакомства. Но отделался просто, как обычно — извини, у меня люди, перезвоню (как же!). А люди действительно появились, пришел, проходя мимо, сын академика Борисова, расстрелянного в 38-м, но успевшего к тому времени открыть пик Крупского и ледник Фесуненко. Занёс фотографии (… нет, все, клянусь, последний раз я его печатаю!…), уронил напольный вентилятор. Алексей Ефимович до жути совпадал с представлением о настоящем ученом — очки, козлиная борода, лысина, потертые штаны, портфель с кольцами Олимпиады-80. Пробыл каких-то полчаса, подробно объяснил разницу между хребтом Гумбо и горой Ай-Кумыс.

Повертев колесики и пошевелив проволокой в скважине, специалист довольно быстро открыл сейф. Как и ожидалось, кроме пыли — ничего, вот только след от выхваченного предмета. След полосочками, Степанов проходил это еще в Академии, тащили колье или многозвенное ожерелье. А бронзовую голую девицу с абажуром в руке со стола не взяли, как и гарднеровский фарфор, нефритовую пепельницу, письменный прибор из черного камня с серебром, мундир из шкафа, портфель настоящей крокодиловой кожи, золотого механического соловья с заводом, картину неизвестного художника «Гибель Геркуланума», две китайские вазы эпохи Минь, хрусталь, резьбу по красному дереву, старинную мебель, коллекцию монет, книги в кожаных переплетах, еще картину с Наполеоном и Александром, столовые приборы из серебра и подшивку «Петербургского вестника» за январь — февраль 1917 года. Не говоря о «Филипсе» и джакузи.

Да, все ясно, думал Степанов по дороге от метро до дому. Прознал кто-то про цацку, стукнул старика на выходе, вынул ключ, вошел в квартиру, открыл сейф. Вот тут сбой. Знал, где ключ от сейфа? Или проще — ключ Трупп носил с собой? Открыл, украл, убежал. Почему не стукнул в подъезде, где темно? А может, в подъезде и стукнул, это потом старик на улицу выполз.

Жена Таня уже все сготовила и смотрела угадайку вроде «Кто хочет стать миллионером» (Степанов шутил — милиционером), но легко отвлеклась и села с ним за стол. Выслушав про Генриха Семеновича, она наморщила лоб и сообщила, что это ей что-то напоминает. Что что-то ? — недовольно спросил Степанов, жуя пельмень — Труп у подъезда? — Нет, не труп и Трупп, а вот это старое барахло… — Ничего себе барахло! Да там по нижним оценкам на сто штук тянет! Баксов!

Тут Степанов открыл рот так, что Тане захотелось сунуть туда следующий пельмень. Он схватил телефон и вызвонил-таки Отдел вещдоков.

И точно. Два доллара США оказались одной бумажкой достоинством 2 доллара США, выпуска 1914 года.

— Знаешь, это еще больше все напоминает… Подожди, не спорь — остановила его Таня. — Помнишь, у нас в группе учился Макс из ГДР? Так он мне рассказывал потом, в аспирантуре… — Ты мне не говорила, что встречалась с ним после института! — Да перестань ты!

— Он мне рассказал, как получил новую жилплощадь. У них методом народной стройки сооружали такие коттеджи на две квартиры, одна досталась ему. Жил пару лет, а потом познакомился с соседом и приходит к нему в гости на пиво. И у соседа не три комнаты, а четыре! А ведь дом-то симметричный, ровно пополам!

Таня увлеклась, раскраснелась, и Степанов с интересом обнаружил, что сегодня ночью, пожалуй, того…

— Прибежал домой, рассчитал стены, и точно — там что-то есть! Взял лом, пробил дырку — комната! Замурованная комната без окна, окно тоже замуровано! Ну, догадайся, почему?

— Там жило привидение. Это четвертое измерение. Неонацистский склад оружия.

— Не валяй дурака. Посередине комнаты стояла бетономешалка. Эти из народной стройки полные идиоты, они делали бетон прямо в комнате, а когда построили все — видят, ни в окно, ни в дверь она не проходит. Не ломать же стены? И они ее замуровали!

Коротко крякнул сигнал «входящие». Ага, письмецо. Ну, ясно — получите миллион, если… А вот и от Лены!

Как обычно, Лена очень торопилась и только коротко ответила на все Женины вопросы, а также грустно сообщала об очередном отъезде Марата на побывку в Москву. А в Москве у Марата была отдельная семья с сыном.

Тут выскочило новое послание — как раз от Марата. В традиционном для их переписки стиле было изображено следующее.

— Дорогой главный ридактор журнала! Мы ивановские девушки, очень любим читать ваш журнал потому что он очень интересный. Особенно нам понравилась статья о гениталиях орангутанга. Не могли бы вы написать нам где встречаются орангутанги и сколько они зарабатывают в месяц. Потому что у нас давно не платят зарплату. Дорогой ридактор! Мы бы и сами к вам приехали но у нас нет денег на дорогу…

И еще полстраницы в таком духе. Женя немедленно ответил.

— Знаменитый поэт Марат Хамдамов! Я девушка очень впечатлительная, меня даже в школе прозвали бабочкой-недотрогой. Я прочла вашу поэму о несчастной любви к Инне и долго плакала. Как вы хорошо написали «я помню чудные поленья» и «у музыки нет конца», вот с этим я очень согласна. Пожалуйста пришлите мне ваш новый сборник стихов «Снятые под утро». Наверное, это ведь про нас девушек на Ленинградке, к Думе нас больше не пускают…

И еще пару абзацев. «Снятыми под утро» Женя гордился — Маратов сборник назывался «Снящаяся под утро». Но главное — Марат действительно приезжает, значит, опять пить всю субботу и воскресенье. Тут позвонила Лариса с требованием отвести ее куда-нибудь пообедать и пообщаться. Женя никогда не понимал ее запросов, казалось бы, приезжает раз в неделю, остается довольна, и слава бы богу? Нет, надо тащиться в идиотские «Елки-Палки», тратить кучу денег, а зачем? Он познакомился с Ларисой на пресс-конференции в первом павильоне ВДНХ, она работала секретарем директора. Женя положил глаз на ее веселую подругу, однако та куда-то исчезла и Лариса воспользовалась ситуацией. К чести ее будь сказано, у Жени никогда не было такой сексуально-подходящей девицы.

Лариса долго ныла, на приглашение приехать в гости ответила как обычно — а зачем? Иногда она еще спрашивает — а надо? И что ты хочешь услышать в ответ — не больно то и надо, что ли? Или растолковать тебе «зачем»? Дуры бабы.

На улице еще постреливали, но уже нечасто. Стекло Семен Францевич заделал портретом Карла Клауса из толстого картона, дуть перестало, и он даже позволил себе размотать шарф. Большинство вещей уже было перетащено в Марфушину комнату за кухней, оставался только хрусталь и пара мелочей. Потом старик достал из-под шкафа мастерок, развел в ведре известь и, преодолевая боль в коленном суставе, начал возводить стенку. Хорошо хоть, что кирпичи еще под рождество принес Гера, сейчас бы ему уже не справиться. Где-то Гера сейчас, писем нет уже месяц, а по газетам на его фронте опять начались волнения. Советы солдатов — как такое может быть в армии? Как солдат может в армии советовать — этого Семен Францевич не понимал.

Работа шла неожиданно быстро, он выводил уже десятый ряд и улыбался, вспоминая «Бочонок амонтильядо». Надо же, как литература может подсказать! Он доложил оставшиеся ряды часам к двум ночи и пошел спать. Надо бы заштукатурить… А можно и так, заклеить слоя в три, глядишь, и не заметят. Нет, все-таки штукатурка нужна. Это уже завтра.

Утром приехал Генрих, долго звонил, потом пошуровал штыком и запросто открыл дверь. Цепочку пришлось сорвать. Отец лежал в постели со счастливым выражением лица и был мертв, видимо, уже несколько часов. На кухне, рядом с заложенной кирпичами дверью в Марфушину каморку, валялся мастерок и ведро, было довольно грязно. Генрих просто не знал, за что сначала хвататься, но выстрелы на соседней набережной привели его в чувство. Ничего не поделаешь, сначала штукатурка и обои.

Ему очень повезло. Их отличный доходный дом, чуть ли не с работающим паровым отоплением, анархисты Ангела заняли только на следующий день, когда и обои подсохли, и тело удалось вывезти. В часть он решил не возвращаться, Генрих был очень умным юношей и с этой страной все было ему понятно. Однако пробраться в Швецию не сумел, финны вели себя как сволочи, и он осел на мызе в Васкелово, которое вдруг и чудом отошло к Финляндии.

Пришел материал про концепции современного естествознания. «Концептуальная парадигма современного состояния рефлексивных естественнонаучных знаний, особо с учетом гуманитаризации образования с одной стороны, и методологических аспектов с другой… ». Убить мало. А вот это поинтереснее — фуршет в честь приезда начальника из Фонда Гумбольдта! В ресторане Российской академии государственной службы! Просят подтвердить участие — с удовольствием.

Ну вот, и Инна позвонила… Нужен домашний телефон Янгелевича. Горло проходит, но бюллетень продлили. Женя мысленно повернул на пальце отсутствующее соломоново кольцо, зажмурился и воспроизвел на внутренней стороне век «и это тоже пройдет». Даже сказала — Целую, пока! — Ну что ж, пока. Что-то никак не отлетает… Слишком много лет вместе… Ну ладно, все, пора отсылать в корректуру. И пошли обедать.

В очереди уже стояла Светлана. Женя вдруг зевнул и все начали обсуждать бессонницу. Света порекомендовала мелаксен — искусственный гормон, мягкое средство абсолютно без последствий. И даже с приятными последствиями: улучшается эрекция. — Как же так, получается, и спишь лучше, и это дело? — А ты с утра, просыпаешься и … — Да у меня с утра уже никого нет, — заявил Тема под общий хохот, — жена уходит в семь!

Позвонил Рашидов, ингушский изобретатель спасения авиапассажиров путем отстреливания салона. В первых номерах журнала Женя напечатал его — по малости материалов, и теперь Гамид Масудович шлет ему одну статью за другой. Вот придумал двухэтажное метро для разгрузки московского пассажиропотока — ну не бред ли? Зовет пить кавказское вино и показывать самодельное кино о новом изобретении — охлаждении жаркого африканского климата путем подвоза льда из Антарктиды и эта… обдувания вентиляторами!

Наконец-то Женя вбил в каталог очередную Васькину статью про утечку мозгов, неожиданно со здравыми выводами. Как там наш труппик?

— Так что, Степанов, я просто чувствую — да ты посмотри всю обстановку! Он как будто живет до революции, во всех вещах, вот разве джакузи -

— Это не считается, тогда не было телевизоров, а то бы он смотрел какой-нибудь дальноглазор на керосине в бронзовом корпусе. Завтра пойди посмотри, нет ли потайной комнаты.

А ведь права Танька. Надо завтра пойти в ЖЭК, взять поэтажный план, посмотреть, когда Трупп въехал. Откуда вообще взялся этот чертов немец?

А чертов немец устроился в Васкелово на «Метсакомбинат» лесничим, завел себе Хельгу и так спокойно дотянул до Зимней войны. Сразу за мызой построили временные укрепления и остановили русских кавалеристов. Хенри, как называла его Хельга, догадывался об интеллектуальном уровне советских комбригов, но кавалерия в метровом снегу, в лесу — это было уже слишком. Однако у Советов чуть не двести миллионов населения, надо было срочно уезжать, а тут вдруг заболели Хельга и девочка, и через неделю Генрих Семенович с ужасом наблюдал ободранных красноармейцев у себя на дворе.

— Ну, финское отродье, кукушка ёпнутая, щас ты у нас… — начал омерзительного монгольского вида грязный солдат, и Генрих Семенович враз вспомнил бабушкин язык.

— Их бин дойче! Нихт ферштеен! Нихт финнман! Во ист ире фельдфебель?

Красноармейцы на удивление струхнули — уже потом он узнал о приказе по фронту ни под каким видом не трогать фольксдойч — местных немцев. Товарищ Гитлер этого не любит, и есть специальный договор. Появился и «фельдфебель» с дурацкими квадратами на лацканах, культурно очистил помещение, выпил «шнапса» — откуда только Генрих Семенович помнил эти слова?

Фронт двинулся на Виипури, а к весне Труппу уже было предложено репатриироваться в Германию или, если хочет, стать гражданином Союза Советских Социалистических Республик. Генрих Семенович понял, что с его немецким в рейхе не светит, да и Петербург с заветной квартирой — вон он, и начал оформлять документы. К возвращению финнов Трупп служил уже уважаемым старшим лесничим, и даже не был выслан — маннергеймовы ополченцы продвигались с удивительной скоростью. А потом, дурачье чухонское, стали как вкопанные и в бинокль смотрели на Кронштадт. Видите ли, они освободили исконно финские земли, а чужого им не надо.

Тема уже пятый час составлял таблицу банковского рейтинга. — Сволочи, сволочи! — орал он на всю комнату и коридор. — У этих кретинов существует двадцать два способа написать «десять долларов»! Во-первых, $10, затем 10$. Десять долларов. 10 долларов. 10 долл. 10 у.е. 10 долларов США. Десять долларов США. Десять долл. США. 10 долларов USA. И так далее, подонки, подонки! А в таблице 24 позиции!!!

Женя вылез из Карельского перешейка. Пора что-нибудь сделать и для журнала. Тем более, что Степанов все равно в ЖЭК-е, где уже второй час ищут поэтажный план Труппового дома. Похоже, украли. Э-ге-ге!

Он скоренько вдвое сократил материал о толерантности в США, переписал муру про конференцию и поставил в каталог. Принесли письмо. Ура! Все, журнал можно считать состоявшимся — наконец-то прислали доказательство теоремы Ферма. «Каждому из последних членов прогрессий обычно (и непременно) соответствует первый член прогрессии. Но в данном случае… Что покажет бесконечный спуск? Вспомним. Ферма говорил… ». Смыслов Владислав Александрович, СПб, ул. Голикова.

Последний член… Женя захмыкал, вспомнив медсестер с Профсоюзной, тогда они студентами использовали похожую терминологию. Эх, Владислав Александрович, знал бы ты, какие ассоциации вызвало твое доказательство!

Поэтажный план категорически пропал. Можно было бы взять план другого этажа, но в этих чертовых модернах все квартиры разные. Придется провести тщательный осмотр помещения.

Это оказалось не трудно. При внимательном рассмотрении стены угадывалась дверь в комнату без окна — в таких обычно селили проживающих служанок. А когда поцарапали краску — обнаружилась и кирпичная закладка. Танька совершенно права. Генрих Семенович вскрыл комнату с ценностями. Интересно теперь, знал ли, когда вселялся, или все вышло случайно. Степанов снова отправился в ЖЭК, благо близко.

Трупп вселился в однокомнатную квартиру общей площадью З2 квадратных метра (черта с два, еще метров десять служанкиной!) по обмену, отдав за нее — это тоже быстро выяснилось, двухкомнатную в Гавани, около 60 метров. Причина обмена, по ордеру — приближение к месту работы и желание жить в центре. Где ж ты работал, милый? А нигде ты не работал, в 1989 году Генрих Семенович давно был на пенсии, причем очень маленькой. А откуда квартиру в Гавани взял? А где жена и дочь, почему не прописаны на Плеханова?

Дня через три Степанов знал о Труппе так много, что казалось — был знаком, но это обычное у следаков дело. Провал был только до 44-го, а потом вроде все ясно. После фильтрации всю семью выслали в Медвежьегорск, это можно считать довольно гуманным, учитывая происхождение Генриха Семеновича и Хельги Яриевны. В 57-м переехали в Петрозаводск, а в 65-м в Питер, вслед за дочерью, которую взяли по лимиту на керамический завод. Жили там же, на Фарфоровской, в общем бараке возле станции, и уже лет через десять получили квартиру в Гавани. Все сходилось. Хельга умерла, дочь вышла замуж за моряка, выписалась и уехала в Мурманск.

И все-таки, зачем же это пенсионер вдвое уменьшил площадь квартиры, да еще переехал из отличной новой в старый клоповник, нарезанную на квартирки коммуналку? Стоп. Это ведь раньше была большая квартира. А кто это у нас там жил до исторического материализма?

Но в архиве ему помочь не смогли. Домовладелец известен — Зундин Андрей Арнольдович, а вот кому сдавал — черт его знает. Домовая книга пропала, как и половина архива, в блокаду. Вот разве что известно, что там до 1-й Мировой жил какой-то известный писатель — Блок, что ли? Поройтесь в его дневниках, они напечатаны, в воспоминаниях о нем — тоже напечатаны. Ну уж нет, это пусть Татьяна читает.

Лиля сдала полосу, без Жениной белиберды. Ну и ладно, все равно не до того. Из-за последних терактов срочно нужно искать комментарий какого-нибудь высоколобого академика про безопасность и как себя вести при похищении. Очевидно, расслабиться и получить удовольствие от бесплатного путешествия в экзотические арабские страны. Снова позвонил изобретатель охлаждения Африки — оказывается, послал исправленный вариант. Женя посмотрел почту, но статья Рашидова, слава богу, не читалась из-за другой кодировки. Могу себе представить исправления! Наверное, будет рассыпать кубики льда с самолета. До верстки еще два часа. Что там вычитала умненькая Степанова?

Таня уже второй час перелистывала переписку и дневник Блока. От Любови Дмитриевны Менделеевой рябило в глазах, а Трупп не появлялся. Издание Сочинений в 5 томах претендовало на респектабельность, но не содержало самого главного — алфавитного указателя. Значит, надо по-другому. Выпускница Архивно-библиотечного института в Химках Татьяна Степанова отличалась редкой сообразительностью, не даром подружки и даже их мужья советовались с ней по поводу новых пассий. — Немец-перец-колбаса — крутилось у нее в голове и наконец навело на блестящую идею. Она быстро пролистала дневник и остановилась на августе 1914 года.

Блок с отвращением описывал угар патриотизма, цитировал действительно бездарные стихи «Наш Петербург стал Петроградом в незабываемый тот час!» и немного беспокоился по поводу собственной фамилии. В середине месяца прошли антинемецкие демонстрации, а потом и погромы магазинов, кофеен и даже часовых мастерских всех этих Голенбахов и Фон-Мюнстеров. А к концу месяца в квартиру Блока позвонил сосед Трупп с просьбой временно припрятать его жену и двух взрослых сыновей, пока он не выправит документы на пароход. Любовь Дмитриевна смеется, что про человека с такой фамилией надо писать авантюрный роман в духе Фенимора Купера.

Молодец Танька, попался Генрих Семенович. Ты, братец, к себе в детскую, так сказать, вернулся, на старые обои с мишками поглядеть. Да и клетушку с барахлишком цапнуть. Ну, молодец! Не пожалел, значит, квартиры в новостройке. Но у тебя еще и братец был — не мистер ли Томсон?

Очень даже может быть. Интерпол ответил быстро, по новомодному имейлу. Мистер Джозеф Томсон приехал из Европы в 1918 году, но носил тогда фамилию Трап (это и есть Трупп, пояснила Татьяна, закрытый слог). Позже сменил ее на Томсон. Но никакого брата они не нашли, а сам мистер Томсон 1900 года рождения проживает в Чикаго, имеет награды за Нормандию и Арденны, получает военную пенсию. На дополнительные вопросы Интерпол ответил с некоторым изумлением: старику 89 лет, какие могут быть разбойные нападения? Это вообще чудо, что он летает в Россию. Впрочем, знакомство его с господином Генрих Семьеновитч Трупп заслуживает интереса и с ним поговорят. Но не в виде допроса, для этого уважаемые русские коллеги представили неубедительные свидетельства. Подумаешь, записка с телефоном.

Нет, не подумаешь! Записка-то с телефоном его брата из Америки, это уже точно. Приехал навестить да и кокнул, и цацку фамильную забрал.

Тщательный повторный обыск квартиры гражданина Труппа дал-таки интересные результаты. Нашелся тайник, простецкий, под половицей, и совершенно пустой. Но анализ краски на одиноко валявшейся в тайнике бумажке показал нечто интересное. (Пришлось самолетом отправлять в Штаты, зато у них экспертное бюро Федерального резервного банка работает классно и быстро). Да, это частицы «дарк грин», краски для долларов, причем старого образца. Такую плохо очищенную зелень применяли до 22-го года, преимущественно на банкнотах достоинством два доллара. В самих этих банкнотах ничего особенного нет, только что они приобрели небольшую нумизматическую ценность и стоят теперь примерно по восемь долларов. В смысле по шестнадцать долларов за банкноту.

Татьяна посоветовала поискать в старых купеческих и промышленных справочниках. Тут алфавитные указатели были непременно и папаша Трупп нашелся сразу — рудники на Урале, разработка платины и сопутствующих платиноидов. Очень не бедный господин, даже странно, что снимал квартиру, а не имел свой дом на Васильевском. Ну да немцы прижимисты. И догадливы — хранил денежки не в рублях, а в долларах заокеанских штатов, это тоже ясно. Да и подтверждение нашлось, и правда есть счета на фамилию Трупп в нескольких банках США, не востребованные с 1914 года.

Женя пошел «рисоваться», т.е. размещать статьи и фотографии на всех 16 полосах журнала. На первую поставили открытие неандертальской стоянки в Заполярном Урале и статью небритого демографа про кризис народонаселения в пореформенной России. Тут только не перепутать подписи под фотками, острил Женя, не подписать академика «Умный неандерталец», а этого в шкуре с палицей — «Академик Засекин знает, как поднять рождаемость».

На десятую полосу к статье о силиконовых титьках так и просилась Памела Андерсон, и начальство ее даже не зарубило — хороша! Как обычно, главный осведомился, будет ли фотография мыши, журнал все-таки «Знания и жизнь», без мыши нельзя. В позапрошлом номере Жене удалось ввернуть под мышкой подпись «Любимая самка русских ученых», и никто не заметил, только иммунолог профессор Тростников прислал возмущенное письмо — «каждому мало-мальски разбирающемуся в биологии совершенно понятно, что на Вашей фотографии, глубокоуважаемый Евгений Алексеевич, изображен самец мыши белой, линии HELA. Именно самец, а не самка, как Вы изволили написать!». Женя ответил идиоту в духе «фотограф ему между лап не заглядывал, но в принципе Вы правы, мы учтем и в следующий раз обратимся к Вам за компетентной консультацией».

Появление мистера Томсона в банке вызвало такой переполох, что даже позвонили Самому и он не замедлил прилететь с ранчо на вертолете. Кто бы мог подумать, что этот знаменитый вклад чуть не столетней давности будет востребован! Тот самый вклад, условия выдачи которого даже была использованы для девиза банка. Как только господин Джозеф Томсон положил на стойку тускло-серую цепь, кассир поднял голову к потолку и уставился на банковского орла, перевитого этой самой цепью, по которой шел девиз «Наступит день, и ты войдешь в эти двери». Господи, не может быть, какие же там жуткие проценты!

Завещание на вклад гласило (после «наступит день… »): вклад может быть получен только по предъявлению цепи из рутения весом 250 граммов, составленной из 314 мелких звеньев (число «пи» умножить на сто). При этом металл рутений, названный так химиком Карлом Клаусом от латинского «Россия», должен иметь примеси в точном соответствии с приведенной таблицей, а способ витья цепи соответствовать рисунку. Рисунок демонстрируется только после предъявления цепи в закрытом помещении, именно поэтому так никто и не пытался снять многомиллионный вклад, подделав цепочку.

— Если не секрет, мистер Томсон! А зачем проверять состав, ведь его-то можно воспроизвести?

— Отец выплавил этот рутений из последних кусков руды выработанного месторождения, а примеси всегда уникальны. Впрочем, это действительно сентиментальная блажь.

Никто и не сомневался, что спектральный анализ покажет точное соответствие с таблицей. Но неужели мистер Томсон собирается потребовать весь вклад? Знает ли он о наросших процентах? Даже для «Бэнк оф Норт Стейтс» 280 миллионов долларов — очень большая сумма.

Мистер Томсон знает и не собирается портить бизнес уважаемому банку. Пусть денежки лежат, только перебросьте во все филиалы, откройте ему именной тайный кредитный счет на пару миллионов, выдайте пластик и живите спокойно. Мистер Томсон пожал руку Самому и побрел на стоянку такси. И растворился в лесах Пенсильвании.

Женя выпустил номер. Пора и Степанова отпустить.

После нового сообщения от американских коллег Степанов пошел сдавать дело, превратившееся в международный детектив. Это уже не его епархия. Кой-какие мелкие вопросы остались, но в принципе все ясно, как он и думал (уже в который раз следователь Степанов не хотел признаваться себе, что все сообразила Татьяна). Вчера выяснилось и про двухдолларовые банкноты — поймали на валюте крупного коллекционера и нашли у него кучу этих ассигнаций. Виктор Саулович годами, раз в месяц покупал доллары у нашего Труппа и фактически содержал старика. Наверное, он и спер остатки из тайника, но тут для признания потребуется подержать господина Валинского недельки две в общей камере.

И что-то его все же беспокоило. За ужином выяснилось, что и Татьяну тоже. — Ты ведь мне не сказал самое главное, а от чего именно он умер?

— Да видишь ли, это вот и удивительно. Эксперт говорит, что кровоподтек на голове вызван ударом о твердый предмет плоской формы, не трубой какой-нибудь или трости.

— Ну, и ты проверил? — Конечно проверил, в углу на мраморном полу парадника есть кровь. — И?

— Группа совпадает… А смерть наступила от инфаркта. Никто его, получается, и не убивал.

— Никто не убивал… Но ведь цепь-то пропала… Слушай, а может, и не пропала, а нашлась?

— Свяжись снова с Америкой. Томсон ведь герой войны, значит, должны сохраниться данные армейской медкомиссии, у них это строго. Там будут все обмеры и особые отличия всякие.

Таня помолчала, потом с улыбкой посмотрела на Степанова. — Про ногу спроси!

Женя собрался домой, но тут пришли новости от Информнауки и

он быстро их просмотрел. Бог ты мой, вот это материал!

Доп. Информация: Мария Барханова, Моск. зоопарк, 265-6035.

Наблюдая за поведением белощеких казарок, гнездящихся в

Московском зоопарке, ученые обнаружили у них самые разные

Есть такая птица — белощекая казарка. Она относится к

гусеобразным, но от гусей отличается меньшим размером и

нарядной окраской. Казарка гнездится на севере, но орнитологи

могут изучать ее поведение и в Московском зоопарке, что,

… Отклонения в половом поведении встречались и у некоторых

других птиц. Один крупный и красивый самец образовал пару с

самкой, но прожил с ней всего несколько дней, после чего воспылал

ненавистью не только к женскому полу, но и ко всему своего виду,

держался отдельно от всех казарок, зато начал проявлять интерес к

паре уток-крякв. Когда у крякв появились птенцы, самец казарки

следовал за ними и отгонял других уток и гусей… »

В результатах изучения армейских архивов Степанов и не

сомневался. Разумеется, у мистера Томсона была родовая травма и

он с детства вынужден был носить ортопедическую обувь. Его даже

не хотели брать в действующие части, но напористый доброволец

сумел уломать начальство. Проверка на таможне и границе показала, что американец, предъявивший паспорт на имя Джозефа Томсона, действительно немного прихрамывал, а спектроскоп показал наличие в ботинке инородного тела. Однако заставлять почти девяностолетнего старика разуваться никто не посмел, удовлетворились устным объяснением о металлическом вкладыше для исправления дефекта стопы.

Термометр показывал уже 68 С (к безумным фаренгейтам Генрих Семенович так и не привык, пришлось выписывать из Европы) и скоро должно начать капать. Мистер Томсон подтянул крепление дефлегматора, прибавил поток воды в холодильник и поднес к носику пробирку — первые фракции следует выливать, слишком много метанола. Ольга со своим «марин оффисер» уехали в город за гамбургерами, к которым жутко пристрастились после Заполярья. Их сын — внук Генриха Семеновича, бессовестным образом бросил Майкла на прадеда и бабку с дедом, а сам оттягивается сейчас по семейной карточке в Палм-Бич. И чему его только учили в комсомоле! Выпить просто не с кем, не Майкла-Михеля же приучивать?

С канадской стороны озера задул сильный ветер, загудели сосны и на крышу упало несколько шишек. Мистер Томсон убавил газ и пошел закрывать сарай. На большой скорости подъехал дочкин «форд», вылезла Ольга и строго сообщила — тебя ищут! В полиции сказали, что ты укокошил дядю Йоганна и по его документам незаконно въехал в США! Кстати, а как ты провез цепочку?

Генрих Семенович достал из-под лавки ботинок чудовищного пятидесятого размера и сунул его дочери. — Я старый, Олюха, они не стали проверять. Да и этот инвестигейшн ни к чему, не будут они старика привлекать, я в этом графстве знаменитый человек, самый старый в Америке лесничий! И Йоганн Семенович сам помер, я его и пальцем не тронул. Как показал отцову доверенность на цепку, он за грудь схватился, задышал и помер, хоть он меня и помоложе будет. То есть был. Дернем первача?

Вещь жила трудной коммунальной жизнью. Проходя по коридору, ее все время задевал инженер закрытого завода Петухов, неизменно восклицая — а, шпиндель оборонный! Вещь не обижалась, считая это похвалой. Быстрорастущий школьник Веня с каждым годом бил по ней кулаком все сильнее, и вещь радовалась, что может ответить ему густеющим басом. Тетка Полина время от времени внимательно смотрела на нее, но так ни к какой идее об использовании не пришла. Иногда в коридор забредали молодожены, целовались и радостно хихикали, показывая на нее пальцем. Потом все разъехались, а одинокая вещь так и осталась висеть на гвоздике.

Дом простоял в разрухе до самой приватизации. Летом подъехали два джипа, и важный тип в двубортном пиджаке осмотрел уже изрядно постаревшую вещь. Зачем это здесь? — спросил он жэковского смотрителя. — Всегда здесь висела… — ответил выросший Вениамин и стукнул по вещи грязным кулаком. Вещь благодарно и гулко ответила. — Ладно, берем — сообщил пиджак и уехал оформляться.

Делавшие евроремонт хохлушки смотрели на вещь с ненавистью, но тронуть не посмели, обошли штукатуркой вокруг, а гвоздь покрасили под серебро. Двубортный пиджак привез для вещи после ремонта изящный итальянский чехол. По ночам она мирно посапывала в хорошей коже, а днем, гордо расправив фурнитуру, переругивалась с охраной.

Кто же я на самом деле? — иногда думала вещь, никогда не читавшая Канта. — Для чего я приспособлена, в чем смысл моего существования?

Ответ, разумеется, пришел неожиданно. Новый хозяин особняка приказал выкинуть продырявленный в нескольких местах двубортный пиджак, и велел Веньке-смотрителю показать помещение. Увидев ее, он благоговейно сказал — Это Вещь! Я мечтал о ней с детства! — и властной рукой снял вещь с гвоздя. Вениамин хотел было стукнуть по ней для демонстрации, но хозяин щелкнул Веньку железным пальцем в лоб и смотритель упал. Он сильно постарел, теперь ему хватало каких-то ста грамм.

Для Вещи наняли массажистку, преподавателя литературы и французского, личного дизайнера и тренера по каратэ. На содержание Вещи у хозяина уходит до двухсот долларов в неделю, даже больше, чем на сына-наркомана. Иногда хозяин берет ее с собой в баню и хвастается перед голыми девками, но Вещь не обижается — ведь и вправду есть чем гордиться!

Единственное, чего она до сих пор не понимает — как это ей угораздило очутиться в Кропоткинском переулке? Почему она не живет на родине, в зеленом городе Кёнигсберге?

Но хозяин, хоть и с незаконченным средним образованием, предусмотрительно прячет от нее учебник истории ХХ века.

К празднику 850-летия Москвы на ВДНХ построили огромное, самое большое в Европе колесо обозрения. Прокатиться на нем было очень заманчиво, но страшно — в школьном детстве Женя был «юным пожарником» и носился по крышам, как неразумный козлик. В результате в более зрелом возрасте его настиг ужас воображаемого падения в пропасть, и сейчас он даже по редакционной лестнице, огибающей бездонную восьмиэтажную дыру, спускался вплотную к стенке. А на балконе выстроил застекление и отдельно закрепил перила могучим канатом.

Так бы и не покатался, но возникла дама, затребовавшая приключений. Да еще самых-пресамых, за двести рублей, то есть не в закрытой кабинке, а на открытой железной жердочке, хоть и в пристегнутом виде. Пришлось ехать. Огромная махина подкатила к пункту посадки, крепкие служители колесного культа быстренько прикрутили Женю с дамой к сиденьям и дали отмашку. Женя начал подниматься в небо.

Уже на середине подъема оказалось, что колесо держится, очевидно, на честном слове и раскачивается, как Пал Виталич после второго стакана. Ветер воет в технологических дырках, дама повизгивает от восторга, а Женя сидит, закрыв глаза, и высчитывает метры подъема. Дальше — хуже. Не доехав до верхней точки, колесо остановилось и далее ни гу-гу.

Женя открыл глаза. Вокруг расстилалась невысокая Москва, останкинский пруд отражал уже низкое солнце, по аллеям ВДНХ перемещались оловянные солдатики и штатские, а в соседней кабинке завопил ребенок. — Эй, там, чурки чертовы, уймите пащенка! — раздался снизу голос, усиленный мегафоном, и дитё сразу замолкло, явно вследствие затыкания рта родительницей. — А почему чурки? — спросил Женя дрожащим голосом. Из соседней кабинки тут же ответили с акцентом — Эта патаму мы с Назрани, беженцы мы, живем здесь уже втарая неделя.

Они разговорились. Семья Исуповых в числе шести человек за неимением лучшего прибежища откупила у Саныча кабинку, из расчета полштуки в день. Сам Махмут удачно устроился рядом, в семнадцатой кабинке (вон, выдиш, синий снизу?) резчиком овоща для шашлыков, у земляка. По расчетам выходило, что к октябрьским праздникам возьмут вторую кабинку.

Женя рассказал о себе и даже стал меньше бояться, а дама вдруг запросилась в туалет. Но женский был наверху, и Джамиля посоветовала спуститься в мужской (пятая кабинка с их стороны), с мужиками можно договориться, они подождут. Дама храбро схватилась за трос и начала перебираться к требуемому помещению.

Рядом звякнули бутылки — это бомжи обчищали двенадцатую, где ребята уже оттянулись и заснули, даже не пристегнувшись. — А сдавать-то как будете? — крикнул им Женя. — Так в одиннадцатой Семен принимает до полуночи. — Возьмите и мне, лучше «Старку» — протянул им деньги Женя, уже высмотревший винную палатку на седьмой открытой ячейке.

Начало темнеть. В кабинках зажгли бра и абажуры, неоновые лампы и осветительные керосинки. В самой нижней, двадцать шестой, включили телевизор про очередной взрыв на «Маяковке», сверху закричали — погромче!, и тут же снизу — заткни пасть, падла! Бомжи принесли «Старку», вернулась дама, Женя дал бомжам отпить по глотку и отпустил их на волю, приказав утром принести «Клинского», обязательно светлого. Но денег не дал, и так они зажилили сдачу.

Снизу внятно сказали — по ошибке в мегафон — на час триста, за ночь тыща, но без гадостей. Лысый чувак, обхватив девку поперек талии, пополз по стропилам в восемнадцатый будуар, Женя аж иззавидовался, но вспомнил про даму и посмотрел на нее со значением. — Но не здесь же? — резонно заметила Лариса, — дует-то как? Пришлось перебираться в сороковую по ту сторону диаметра, но там уже оказалась знакомая компания — директор первого павильона (бывший «СССР») Митрохин с секретаршей. На столике стоял благородный «сингл молт», к которому Женя с Ларисой тут же прильнули. В соседнем дважды выстрелили.

— Не беспокойтесь, Евгений Алексеевич, — вежливо сказал Митрохин. Это местные братки (и точно, в сорок первом заорали «век воли не видать!»), они только пугают, разборки у них не здесь, а в верхней точке, так сказать, в апогелии. Митрохин имел звание доктора физико-математических наук по межгалактическому водороду. — Вы бы лучше представили даму! — Лариса. — Арнольд. — Катя. — А меня вы уже знаете, я Евг… в смысле Женя.

На выставке зажгли желтые натриевые фонари. Из смотрового отсека Останкинской башни повалил такой же противный желтый дым. Срочно нужно было добавить. Женя забеспокоился — а обменник еще работает? Митрохин сообщил номер кабинки с хорошим курсом и отвалился, захрапел. Катя была чудо как хороша, и Женя пожалел о Ларисином присутствии, благо и Катя интересно помахивала ему огромными ресницами.

Курс, разумеется, был заметно хуже наземного, но деваться было некуда и Женя сдал последнюю сотню по каким-то 28. Братки совсем расшалились и начали стрелять по фонарям, в один даже попали. В восьмой жарко спорили думцы, двоих Женя узнал. — Вступать в ВТО — окончательно угробить отечественную мясо-молочную промышленность! — заявил аграрий. — И рекламу голых баб по телевизору прекратить! — вторил ему из КПРФ. Они так раскачали кабинку, что Жене еле-еле удалось перебраться по крыше на соседнюю девятую, в ночной продовольственный. Надо сказать, выбор был великолепен, присутствовали даже свежие устрицы на льду. Но Женя ограничился колбасой и лавашем.

Катя с Ларисой вовсе не спали, а наперегонки ругали своих мужиков, то есть Митрохина и Женю. Однако после водки под свежую закуску подобрели и хором запели «Вот кто-то с горочки спустился». Немедленно с горочки, из двадцать первой, спустился Яшка, из ансамбля русской музыки, с аккордеоном, и дело пошло заметно веселей. Мешали только удары кувалдой из тридцать пятой — там меняли шаровые опоры на иномарке.

Разбудили их вопли нижегородской экскурсии даровитых детей из десятой. Дети требовали всего сразу — кока-колы, травки, пожрать, осмотра фонтана «Дружба народов» и свернуть шею лебедю с выставочного пруда. Несчастная сопровождающая смогла достать у братков только травку, но этого вполне хватило и дети закосели. Женя взасос поцеловал Катю, Лариса дала ему по морде, а Митрохин сообщил, что за такое поведение выводят из культурного общества.

Снизу в мегафон сказали — включаем!, и колесо проехало еще полкруга, задрожало крупной стальной дрожью и встало — похоже, теперь уже надолго.

По одной из теорий, Атлантида находилась вовсе не за Гибралтарским проливом, а в центре Эгейского моря, на Крите и более мелких островах. Причем столица, собственно город атлантов, была расположена на острове Санторини, или Тира, или Фера. Остров представлял собой вершину вулкана, который 2500 лет до н.э. взорвался после того, как в образовавшуюся расщелину хлынуло море. Сейчас остров имеет форму закорючки, а на месте вулканического конуса — глубокая бухта с очень чистой, но опасной водой. Считается, что там высокая концентрация серной кислоты и прочих минеральных составляющих, но на вкус Женя ничего такого не заметил, а у него язык — что лакмус.

Корабль с Крита прибыл на Санторини к обеду, и еще до выхода на берег их собрали в кинозале. На сцену легко выскочил немолодой эмигрант из Краснодара и, называя группу «ребятки», начал уговаривать отправиться в таверну обедать жареной рыбкой. Вместо того, чтобы идти осматривать обломок Атлантиды! Возмущению Жени, как говорится, не было предела — как, он всю дорогу зачитывал группе отрывки из книжки, объяснял причины несходства теории с Платоном (все геометрические размеры страны по ошибке были умножены на 100), а тут — рыба, да еще за собственные деньги! Но даже Лариса совершила предательство и отправилась поглощать макрель под греческим соусом. А Женя отлично покупался в бухте и купил ей серебряное колечко с голубым кноссовским дельфином.

Лариса ушла от него через полгода. К телефону подходила секретарша, и трубку не передавала — нету ее, и все тут. Потом он обманул и представился клиентом, Лариса что-то наобещала, но не перезвонила. И случайная встреча произошла только лет через семь, где-то на Люберецкой улице. Ларису за руку держала девчушка-первоклассница, которая очень засмущалась и вцепилась в мамину юбку.

— Ну здравствуй, как дочку зовут? — Катя ее зовут — неприязненно ответила Лариса.

Тут он увидел дельфина на Катиной руке, по новой моде на большом пальце.

дарил. — Катя, пойди поиграй вон в песочнице — распорядилась Лариса.

отец, мой муж, а не ты, трепло, атлант несчастный. — А почему она так… плохо говорит?

— Это ты во всем виноват! Девочке скоро восемь, а она не умеет читать, мы учимся в специальной школе! Идиот, ты купался в этой проклятой бухте, а потом набросился на меня, как дембель, даже не помылся!

— Лариса, что за глупости, причем тут бухта, как это может передаваться через воду, ты с ума сошла. — Может передаваться, мне объяснили, и не звони мне никогда, и не пытайся меня найти — ты ведь даже фамилии моей не знаешь! И сюда не приходи, мы здесь случайно, здесь аптека подешевле.

Ну, фамилию-то Женя, положим, знал — у него сохранился список группы, и там только одна Лариса. Но он знал и еще кое-что.

У местного населения Кикладских островов есть легенда, что атланты погибли не от извержения и взрыва вулкана. Сначала они поймали и съели священную рыбу Зевса. За это громовержец наслал на них страшный мор — явные отголоски истории про яблоко и изгнание из рая. И лишь потом Зевс ударил посохом в гору, чтобы навечно стереть память о стране богохульников. Поэтому даже сейчас аборигены ловят рыбу исключительно на продажу, а сами в пищу не употребляют.

Вернувшись домой, Женя догадался посмотреть в Медицинской энциклопедии. Оказывается, около Санторини водится эндемичная макрель, вся популяция которой заражена мелким паразитом, не погибающим даже при кипячении. Из желудка паразит проникает в кровь, но взрослые ничем не заболевают, а вот развитие плода происходит с большими нарушениями.

Эта редкая болезнь носит специальное название «санторинеллёз», но прогноз не катастрофичен — при правильном лечении около половины пациентов доживают до совершеннолетия.

На лето Марат по знакомству, как писатель, снял для семьи дачу в пресловутом поселке Переделкино, но семья продержалась там гораздо дольше, до середины октября — сам-то Марат, как обычно, мотался по командировкам. В последний его приезд Женя и Инна приехали в гости и пробыли там аж до одиннадцати вечера. А ведь еще надо обратно в Москву, на электричке. До станции дошли довольно быстро, хотя навстречу мчались сумасшедшие автомобили и один чуть не задел Женю, а из окна другого по пояс высунулась юная девица и попыталась ткнуть Женю пальцем.

Они долго сидели на скамейке, прямо напротив надписи «Переделкино» и молчали.

Инна посмотрела на Женю так, как будто хотела сказать что-то важное, но он не дал ей, а предложил - попробуй теперь ты.

Женя снова достал сигареты и закурил уже третью подряд. Мимо скамейки прошли две татарки, весело смеясь шуткам сопровождающего — шуткам непонятным, потому что на языке. На Нару просвистела дальняя электричка, а в Наре дача его знакомых. Правда, трудно добираться — Женя ехал сначала автобусом от станции до перекрестка, потом на грузовике до семхоза, а оттуда уже за полтинник подвез местный плейбой на иномарке. У плейбоя на пальце болталось здоровенное золотое кольцо с орлом, а на приборной панели была приклеена иконка. Дачи стояли в удивительном месте, на острове, со всех сторон обтекаемом медленной рекой с песчаным дном, над рекой стоял густой пар, клубящийся в кронах неведомых деревьев, которые пытались опустить ветки в течение. Если лечь на тяжелую воду и не сопротивляться, то можно обогнуть весь поселок и очнуться только у плотины.

На скамейку присели парень с девушкой и заговорили шепотом. От парня сильно пахло иностранным дорогим одеколоном. Во влажном воздухе запах распространялся на много метров вокруг, что подтверждало, как подумал образованный Женя, корпускулярную теорию запаха. Давай отойдем, сказал он. Они подошли к фонарю, и Женя посмотрел на ее живот — ничего не было заметно. Инна поймала его взгляд и улыбнулась.

Но это была не электричка. С грохотом проехал товарняк, блеснув напоследок хирургическим ободом колеса.

Электричка появилась к концу пятой сигареты. — Ты слишком много куришь, — отметила Инна, — и поправь шарф, простудишься. Все-таки октябрь. — Это ты правильно придумала, — сказал Женя, летом рожать легче. Я вот тоже летом родился, да и ты в июле. — Ты очень вовремя вспомнил! — ответила Инна.

Они сели у окна, Женя обнял Инну за плечи и она даже не отстранилась. И правда, уже холодно.

Это чеховское замечание, что он может написать рассказ о чем угодно, хоть о пепельнице, волновало Женю все те лет двадцать, что он пытался заниматься, так сказать, литературой. Ну что же тут можно написать? Что особенного в пепельнице? Наверное, нужно просто приплести к этому предмету курительного обихода какую-нибудь ловкую жизненную историю, а пепельница пускай так, крутится рядом. Но не придумывалось, и потом это уже не про пепельницу. Женя даже хотел было описать, как ему не удается такой рассказ, но потом вспомнил Трифонова, у которого есть где-то намек, что писать о том, как пишешь — все же самый дешевый прием. Как в театре играть пьесу внутри пьесы (тут Трифонов сам пускай извиняется перед Чеховым).

Однако Женя закончил один из естественнонаучных факультетов университета и считал возможным разрабатывать задачу пусть не талантом, так хоть методикой. Разберемся, чем может являться пепельница. Ну, емкостью для спряхивания пепла и временного хранения окурков, это очевидное функциональное предназначение. Еще может быть подарком — значит, сюда можно включить дарящего (щую), и уже возможна интрига. Муж, жена и любовница, подарившая пепельницу. Хотя странный подарок, я бы посоветовал что-то более близкое к телу, галстук или заколку. А впрочем, Лариса ведь подарила Жене курительный набор из Греции — именно пепельницу, подставку для сигарет и держалку для зажигалки, с древнегреческими нимфами и босыми юношами. Но ведь Женя разведен! Ревновать некому, прятать не от кого.

А еще пепельница может являться просто тяжелым предметом, наносящим не слишком сильные увечья — если просто уронить, или сильные, если ею запустить в голову. Возможный вариант. Что еще? Можно обсудить размер исследуемого предмета. Или материал пепельницы, в том числе дорогой. Или, наоборот, самодельная штуковина, не представляющая коммерческой ценности.

Есть еще форма. Круглая, квадратная, шестиугольная (ага!), низкая, высокая, с фигурными прибамбасами, с разными дополнительными устройствами. Ладно, надо честно сказать, ничего не получается. И лет на десять Женя про пепельницу забыл.

А недавно взял и придумал, да еще нарочно сразу несколько сюжетов. И тот старый теоретический разбор пригодился.

По долгу службы он годами воевал с фирмой «Цептер», раз двадцать ходил на суды, свидетельствуя против этих жуликов, и все без толку. У него скопились подарки, сделанные бывшими распространителями этой нержавейки — цептеровские рюмка, авторучка, пробка для недопитого шампанского (разве такое бывает?), ручной эспандер и пепельница, про которую он всегда шутил — вот она, эта пепельница, которая сохраняет все витамины! Именно иакая была реклама изделий фирмы. Ничего особенного, плоское, не очень удобное круглое блюдце из нержавейки.

А завтра должен быть решающий суд с компанией, а дома Женя всегда ходил в пляжных тапочках на босу ногу, а пепельница возьми и упади острым краем на большой палец, да так, что пришлось ковылять в травмапункт, а там наложили гипс. И на суд Женя не попал.

Ларисина керамическая пепельница с древними греками упала и ра-азбилася — ра-азбилась жизнь моя! На самом деле не моя, а Ларисина, потому что при переезде коробка из-под бананов развалилась и все Ларисины бумаги посыпались прямо в кузов фургона, а Лариса-то как слабый пол сидела в салоне, рядом с водителем. И собирал бумаги, включая пачечку Жениных писем, именно супруг. Первое письмо было как раз с благодарностью за пепельницу, подставку и держалку, мол, теперь, как выйду на балкон, вытащу сигарету из подставки, поднесу огонек да стряхну пепел — так и вспоминаю наши ночи на Санторини, с голосистыми греческими цикадами и вином по доллару за кувшин.

Кстати, о балконе. Ни в какую пепельницу он, разумеется, пепел не стряхивал, а — прямо со своего пятого этажа на землю, как и окурки. На укоризненные замечания дочери или еще кого Женя всегда гордо заявлял — баэдегрейдабл, т.е. биоразлагаемо. В смысле и пепел, и окурок растворятся в природе без вреда и остатка. Другими словами, он считал свой двор под окном такой очень большой пепельницей. Прямо напротив — шестигранная (эге!) вентиляционная будка метро (перегон «Рижская» — «Алексеевская»), про которую однажды Марат, глядя мутными утренними глазами, сказал — это кнопка! Как ее нажмешь, так и кончится советская власть.

И точно, кончилась, зато начались взрывы в метро и в троллейбусе, совсем рядом, на проспекте. И кнопку начали круглые сутки охранять два солдата, да еще младший офицер для проверки бдительности. Ночи были теплые, летние, но все равно солдатики стали жечь костер, а потом появились и водка, и девки. Хорошие были ночи, с песнями, и Инна еще была с ним. А когда через три года исчезла и Женя пошел курить на балкон, стряхивая пепел в свою безмерную пепельницу, он подумал, что проще-то и легче-то всего взять вот, и полететь вдогонку за окурком. Слава богу, вспомнил про баэдегрейдабл и так развеселился, что от идеи отказался.

Это было мощное произведение советской тяжелой промышленности, пузатая пепельница с нажимной ручкой и пружиной. Положил туда окурок, нажал ручку, и она через передаточный механизм вращала круглую площадку с окурком, который под действием центробежной силы устремлялся в бездонное нутро устройства. И там хранился вместе с коллегами, пока нутро не заполнялось. Осенью Евгений Алексеевич решил прибраться наконец в квартире, вскрыл и пепельницу, а там одни ее окурки с помадой — он-то стряхивал всегда прямо с балкона. Ну какой тут ударный конец придумывать, и так хоть головой об стену.

Такие он придумал сюжеты, а рассказы писать не стал. Скоро наступила зима, ненавистное время. Чтобы покурить на балконе, надо надевать дубленку, а сначала еще и снег смахнуть с перил. На вентиляционной кнопке белый слой в полметра, рядом кирпичная труба старой котельной. Зимой, когда сходят листья, на ней проявляется метровая надпись «Люда» масляной краской, эта Люда — исключительно зимняя дама. В декабре день рождения у Андрея, а у Татьяны как раз на работе отмечали сдачу номера, и Женя пошел один, без жены. В этот раз было много незнакомых — Андрей устроился на работу в типографию, новые коллеги. Как всегда, полно самодельной «клюковки», а она больше бьет по ногам, вставать курить на кухню неохота и хозяева разрешили в комнате. Женя пододвинул к себе пепельницу, достал сигареты и похлопал себя по карманам — а зажигалки-то и нет. Обратился к соседу напротив и тот бросил ему через стол спички. Удивительно, некоторые еще покупают спички!

Затянувшись, Женя повертел в руках коробок. На обратной стороне было накарябано «Таня» и номер его домашнего телефона. — Кто это — Таня? — спросил он у незнакомца. — А, так — ответил тот — познакомились в магазине. Отзывчивая девица, и удобная — замужем.

«Люда» пропала из виду только в конце мая, когда окончательно распускаются листья на тополях. Вот и кончилась зима.

Горки

Недалеко от околицы Горок стоит — ну конечно, что же еще! — почти развалившаяся церковь. Совхоз, на балансе которого находится этот лабаз со ржавыми лопатами и гигантскими шестернями от довоенного трактора, давно бы уже отдал храм божий патриархии или кому там теперь их отдают, но из-за отсутствия общины православное начальство от реституции отказывается. Хотя и обещает со временем поставить кресты. Воровать там нечего, деревенское железо дотащить до городских скупок невозможно, поэтому дверь закрыта просто на палку. В церкви холодно и зимой и летом, сыро и орут вороны, так что помещение не используется даже как дом свиданий.

Однако на колокольне сохранился средний колокол, хоть и без языка. Заезжая раз в месяц к Зазнобину за очередным Пушкиным, в отличие от Буратино вырезанным не из полена, а из ворованного бруса, он давно присматривался к этим десяти пудам бронзы. Вывезти колокол мешали чисто технические трудности — а как залезть? Последние пролеты лестницы сгорели еще в войну, да и влезешь — а как опустить? Местные пьяницы на намеки о щедрой оплате не откликались, опасаясь гнева — не господнего, конечно, а председателева.

В последний приезд, уже после смерти Зазнобина, с полмешком крупы для вдовьих кур, он сумел перебросить веревку через брус и решился полезть к колоколу. Предусмотрительно завязанные узлы помогли делу, но все равно на последней площадке Женя долго отлеживался. Потом подтянул веревку, попытался привязать ее к счастливо обнаружившемуся крюку и, конечно же, уронил. Описывая красивые фигуры (он вспомнил — фигуры Лиссажу), веревка полетела в бездну.

Это было просто смешно. Темнело, рядом висел колокол с литой издевательской надписью «да не устанет длань твоя», до оставшегося пролета лестницы нужно было спускаться метров пять по отвесной стене. Звать на помощь стыдно, да и невозможно — в клубе уже врубили Апину, а эту девку не перекричать. Изящным, хотя и также издевательским вариантом было бы ударить в колокол, но отсутствие языка…

Внизу грустно стояла автомашинка. В ней были и инструменты, и буксировочный трос и даже ломик, с помощью которого теоретически можно было бы выбить кирпичи из кладки и постепенно слезть на землю. Но у него в карманах лежали только Олин перочинный ножик швейцарской армии, кошелек и записная книжка с телефонами. Есть еще кому позвонить, есть!

Догадался он только через пару часов, когда стало совсем холодно. Востренький ножик легко отколупнул несколько кусков известки и даже кусочек кирпича. С третьего раза он попал в крышу бедной «двушки» и та завопила благим матом сигнализации. Сначала прибежали мальчишки, потом подтянулся народ. Со смехуёчками на лестницу влез Колька, забросил ему веревку и все такое.

Так он спасся от неминучей смерти. Точнее, так бы он мог от нее спастись, будь в тот год у него не «двушка», а теперяшний «фольксваген» с сигнализацией. В те-то годы о существовании автосигнализации никто и не знал. Впрочем, он и на колокольню не лазил, да и какие колокола в конце 80-х на заброшенной церкви? Все давно сняли и переплавили на бронзу. А то, что ему снится раз в квартал это приключение — так сам виноват, нечего было замазывать дыры в проваленной жизни этими поездками в Горки, куда бабки мешками тащат формовой хлеб на корм скотине из Переславля.

Оказалось, что это был только сон. Женя похлопал глазами и попытался вернуться к Инне в химчистку, где она только что получила костюм и кофту, а на выходе сказала — если хочешь, ты можешь и со мной иногда!

Очень странный оборот, Женя в таких выражениях никогда не говорил и даже не думал — а вот, значит, думал. Прошло уже большеполугода, как она вышла замуж, и уже равно год как ушла от него, узнав об измене. Но именно сейчас он стал мечтать о ней целыми днями, насилуя голову воспоминаниями о прошлых встречах. Он даже хотел намекнуть Инне о таком варианте теперешних отношений, хотя спокойно сформулировать ответ на вопрос — а зачем ему это надо, не мог. В конце концов, у него всегда было несколько дам, готовых приехать в любое время суток, причем в данном аспекте Инне не стоило рассчитывать на первое место.

Сон, конечно, уже не вернулся, во всяком случае, ни химчистки, ни Инки уже не было. И Женя пошел умываться.

Сегодня был первый день работы над новым выпуском журнала. День не сложный, только загнать статьи корректорам, да о фотках позаботиться. Поэтому можно спокойно постукать по клавиатуре для себя и еще немного помучиться Инной. Например, можно ей позвонить, или подождать ее звонка — она обещала. Хотя что значит обещала — запросто забудет или не найдет времени. Так что лучше самому позвонить.

Как-то Юрик, не одобрявший его связи с Инной, выразил сомнение в ее преданности, мол, вряд ли она поедет за тобой в Сибирь. На самом деле Инна была готова на гораздо более страшный поступок — она соглашалась жить с ним в одной квартире. В которой он начинал кусать губы, когда чайная ложка оказывалась в отделении для вилок, а халат висел не на положенной нитяной вешалке, а просто цеплялся воротником. Теперь-то он готов вообще вывалить все ножи-вилки хоть прямо на стол, а халат бросать хоть на пол, но не факт, что все было бы так же, не уйди она к другому. Нет, надо позвонить.

— Как-то ты странно говоришь, Женюра — с расстановкой, необычно медленно сказала Инна после его тягомотных приветствий. — Ну хорошо, давай поговорим завтра, у меня в середине дня будет больше времени, а сейчас я должна закончить с договором.

Инка работала старшим администратором в фирме по фрахту танкеров. Вконец спившийся начальник фактически полностью перевалил на нее свои обязанности, и кажется единственное, чего она не делала в компании — это не ставила его подпись под главными документами. При этом недавно возникший супруг оказался бывшим нефтяником, но не с буровой, конечно, а хозяином небольшой экспортной компании. И по всему выходило, что Инкиного шефа пора сковырнуть и поставить Якова. Данная история Женю дико раздражала, поскольку делала его шансы на возвращение любимой совсем призрачными. Они еще и коллеги! Это уже такая общая жизнь, что Женя в нее никак не вписывался.

Назавтра Инна позвонила сама. Теперь Женя уже вообще перестал понимать, на каком он свете и что происходит. Инна несла какую-то дикую чушь про необходимость посещения его приемного пункта на улице Космонавтов и про березу, под которой она раньше всегда ставила машину, приезжая к нему ночевать. Эту березу с оторвавшейся в ураган веткой он возненавидел — и из-за сохранившейся вмятины от колес ее «ниссана» рядом с корнем, и из-за торчащего сучка, потому что в ночь урагана они как раз были вместе, причем Инка нелепо заснула и проглядела редкое природное явление. Что она хотела сказать, он так и не понял, а потом были суббота и воскресенье, когда звонить ей и нельзя и некуда.

В понедельник он ночевал у сестры, потому что умирала ее мать, Женина любимая тетка Ириша. Потом был государственный морг в Сокольниках, находящийся в состоянии вечной разрухи — с тех пор, как они забирали отсюда Маратова отца, все стало только хуже, потом панихида в Доме композиторов, потом Николо-Архангельский крематорий с распорядительницей, от которой пахло воровством и отвращением к еще не умершим. Только в четверг он позвонил Инне и решился сказать — да только потому, что тетка Ириша умерла, а любовь в рифму смерти — сказать, что если уж ты не хочешь разводиться, да это и правда глупо через полгода брака, то хотя бы приезжай ко мне, вот именно, ну то есть… Будь моей любовницей.

Инка, конечно, отказалась, но опять довольно странно. Назвала Женю дураком и вообще это неостроумно. Сказала, что понимает его горе, но он что, сошел с ума, что ли? Совсем дописался своих идиотских статей, что уже ничего не соображаешь? Это не смешно, Женя! Но в конце все же сжалилась и разрешила еще позвонить, когда придет в норму.

Женя пришел в норму, разумеется, прямо завтра. Опять произошел дурацкий разговор, в котором Женя снова оказался идиотом, а Инна нагрубила ему и бросила трубку. Но через полчаса перезвонила и предложила уже совсем странное — знаешь, Женя, я даже за тебя волнуюсь, это ты из-за тети или вообще? Я сегодня пораньше заканчиваю, начальник уходит надираться в ресторан с трассовиками, а мой встречает приятеля из Киева, в общем, я к тебе заеду ненадолго часов в семь.

Женя стукнулся локтем о край стола и помчался домой, чуть не забыв портфель с ключами. Как обещала — так и приехала ровно в семь, поставив машину под березу! Теперь-то он заранее открыл дверь и ждал ее у лифта. А потом сел подальше в угол, боясь случайно дотронутся до обожаемого существа. Существо же деловито и с интересом осмотрело квартиру на предмет изменения обстановки, новых зубных щеток не обнаружило и удовлетворенно заняло диван. На столике валялась любимая Женина книжка О Генри, и существо, продолжая делать Жене непонятные внушения, лениво ее перелистало. Потом Инна наткнулась на какую-то фразу, вперилась в нее своими неподражаемыми глазками, засмеялась, дочитала рассказ и подошла к Жене.

— Так ты действительно меня любишь? Вот именно так, как говоришь — как ты это говоришь? До потери памяти или чего там еще?

— Инночка, что случилось? Я совсем ничего не понимаю…

— Ну хорошо, будем считать это рабочей гипотезой. Сегодня пятница, да? Значит, я была у тебя всего десять дней назад, ты действительно не помнишь - и про химчистку? Я же теперь даже когда иду из ванны, надеваю халат, чтобы Яша не увидел, синяк никак не проходит! И зачем только Ирка тебе зубы лечит!

Хлопнула дверь. Он помолчал еще немного, пока отъехал лифт, и тут же набрал ее номер.

— Постой — тихо ответила она, — моя еще не ушла, забыла что-то .

Он выждал минут пять и, только собравшись перезвонить, почувствовал ее сигнал.

— Это я, привет! — как обычно весело заявила она. — Ушла, наконец! Ну что, как твой?

— Все еще не очень. Достала его твоя! Вроде и бабы звонят, и вот новенькая появилась — кстати, голос очень симпатичный, хотя небольшой акцентик имеется. Работает на радио — странно, там вроде переучивают на московскую мову.

— Ну что ты пижонишь! Подумаешь, коренной москвич нашелся!

У тебя самого-то хоть одна гайка русская есть?

— Да и у тебя нет, но мы же правильно говорим! Ладно, давай про другое. Представляешь, вчера опять звонили из военкомата! Завтра, мол, к восьми утра явиться по сигналу «тревога». Совсем сошли с ума, ему же сколько лет! Я передал, конечно, так он трубку чуть не растоптал. Нет, не пошел, он не совсем дурак.

— Да перестань ты с военкоматом. Лучше про новенькую расскажи.

— Вот всегда вам про это интересно. Ну что сказать — немолода, старше твоей лет на семь, замужем, сын Костик, муж инженер, она им недовольна — то ли совсем не работает, то ли мало зарабатывает.

— А ты откуда про это знаешь? Он что, кому-нибудь рассказывал?

— Да твоей и рассказывал, но не через тебя, а на работу. И ее очень все это интриговало! Вчера вечером новенькая звонила, так просто в любви объяснялась. Да у них все уже и было, я через интерфейс слышал. А твоя что?

— Нет, ей на самом деле почти до лампочки. Веселая такая, все подружкам звонит и про мужа рассказывает, какой замечательный. Да и правда — голос густой, наполненный, и ее любит, и все такое. Вот чего… нет, погоди, звонят.

— Бип. Бип. Бип. Бип. Бип. Сейчас мы не можем подойти. Перезвоните, пожалуйста, попозже. Или оставьте свое сообщение после длинного гудка. Биииип. — Это Таня! Помнишь ли ты про

— Эге! Так она уже и запись сменила? Мы не сможем подойти, да?

— Да, вот видишь, как у нас все хорошо! Таня — это рядом с тобой, по 286. Кажется, это у нее день рождения.

— Да знаю я эту Таню. Мой их и познакомил. А ему теперь реже звонят… Только Нинка эта из Строгино по 490 никак не отвяжется.

— Так твой дал моей Нинин телефон, на предмет сдачи гаража, она ж риэлтор, и они разговаривали, и эта Нина ей не преминула сообщить, что вчера у твоего была. Да, та еще змея…

— Слушай, мне пора. Сейчас будет международный, я щелчок слышал. Наверно, его дочка из Англии. Я потом еще перезвоню. Целую, дорогая.

И тут японский автоответчик КХ-143А с определителем номера отключился от своей соотечественницы КХ-147.

Это была одна из тех шести чашек, что мне подарил на день рождения брат Сережа, вместе с такими же красивыми блюдцами и тарелками из английского фарфора. Я пользовался ей, только когда ко мне заходили гости — одна, или несколько человек, но не больше пяти, потому что всего чашек было шесть.

Свою чашку я узнавал по маленькому наплыву глазури, такой шершавой капельке на ручке, и старался ставить именно себе. Это не всегда получалось, особенно когда к кофе приступали после серьезной выпивки и было уже все равно. Ну конечно, именно эта чашка и оказалось в конце концов на полу в виде двух довольно аккуратных осколков. К тому же пролился портвейн — забывшись, мы пили «Массандру» прямо из английского фарфора. Две половинки чашки я подобрал безо всякого веника и выбросил в мусорный пакет, а сладкого пятна даже не заметил, потому что Наташа потянула меня обратно к себе.

Наутро пакет был отнесен к помойке и осторожно прислонен к баку, чтобы не разбились бутылки. Нищим подавать деньги почему-то не хочется, другое дело — бутылки. Я еще не повернул к метро, а бабулька уже вынимала их из пакета.

Через неделю я прилип подошвой к полу и только тогда отмыл пятно, а на следующий день в разложенном на картонке хламе около метро увидел вполне пристойную чашку. Правда, склеенную, но с прыщиком на ручке. Закутанный в шарф продавец отдал ее за десять рублей и посоветовал не пить горячего: клей «Момент» гарантии на кипяток не дает! Я поставил мою новую и тоже когда-то английскую чашку на полку — а телефоны Наташи остались в утерянной записной книжке.

Скоро зима. Утром уже подмораживает, и твои очки запотевают в метро. Да я все чашки разобью вместе с английскими блюдцами, только набери мои семь цифр, хотя бы на ощупь!

Письмо

С Таней и Андрюшей мы познакомились, когда от советской скуки ездили в автобусные экскурсии по Золотому кольцу, и оказались в городе Костроме. Фотографировались на фоне уникального памятника Ленину, который местные рабочие отлили в двадцатые годы из железобетона и водрузили на гранитный резной постамент, заготовленный еще при царе под всё генеалогическое древо Романовых.

Уже потом я оказался соседом милой семьи, причем дважды — сначала они жили около гостиниц на Кибальчича, а потом переехали прямо к старому выходу метро ВДНХ. В первой однокомнатной квартирке полированный письменный стол стоял без ножек на верху шкафа, больше никуда не помещался.

Иногда, шатаясь около выставки от нечего делать, и теперь уже от демократической скуки, я забредаю в соседнее кафе или их подъезд — код нацарапан рядом с дверью. Прошлой осенью я подобрал около почтового ящика распечатанное письмо и жадно прочел.

Я люблю читать чужие письма. Однажды в Ленинграде я был в гостях у маминой одноклассницы. Ее дочь преподавала английский язык в какой-то военной академии, коих в Питере немеряно, и еще совсем молодой девчонкой, лет 24-х, вышла замуж за «взрослого» полковника, командира атомной подводной лодки. Причем этот командир развелся с женой и ушел от двух детей. И вот я увидел его письмо на столе — надо полагать, отправленное прямо «де профундис», — и без всяких комплексов украл его. Потом прочел. Да, верх конспирации! Сплошная любовь, надежда на скорую встречу, тяготы службы, но без указания секретных технических подробностей.

Когда недавно для нашего журнала потребовался комментарий о подлодке «Курск», я вспомнил этого полковника, теперь, наверное, генерала, и узнал у мамы его питерский телефон. Мама телефон нашла, звонить я уже не успевал, но и закругления истории не получилось: он явно не с «Курска».

И вот это письмо. Я переписал его, заклеил обратно и положил на старое место — номер квартиры парень написал неразборчиво. Да и не от моего это Андрюши письмо не моей Тане — скоро вы поймете, почему.

Получилось, что мы так и не смогли попрощаться — меня тогда сразу вызвали, на машине завезли домой, я успел только схватить сапоги да телогрейку, и сразу укатили в институт к автобусу. Чушь все это, как обычно врали про гибнущий урожай, а здесь председатель только и норовит, как бы скрыть от райкома неубранное поле. Все равно его уже не убрать, пошли дожди и грязь непролазная, ЗИЛы уходят по оси в орошаемый чернозем.

Так ничего я Вам тогда и не сказал, а хотел сказать очень много. Нас продержат здесь еще две недели — зачем? А вот так, из их принципа. Зато Мельчук приехал на машине и вечером мы ездили в Озеры — представляете, здесь так называют населенные пункты. Есть еще деревня Горы и поселок Холмы, а Озеры — это довольно немаленький городок с огромным православным храмом, говорят, старообрядческим. Если бы не дождь, площадь перед ним была бы, наверное, пыльная, а так — грязная, да стоит несколько рыночных рядов с торговлей огурцами и этой чертовой картошкой. Нам она и так надоела, хорошо хоть, что в нашей деревне работает магазин с плодовым вином. Мы привезли много спирта, делаем такой коктейль.

А сегодня у нас с Вами нашлись общие знакомые. Оказывается, наш новый сотрудник Витя учился с Вами в одном классе на Дорогомиловской. Он очень хорошо о Вас отзывался, оказывается, Вы и живете с ним в одном доме. Удивительно, как тесен мир! Мельчук говорит, что не мир тесен, а слой тонок, но, по-моему, он не прав.

Таня, мне так хочется поговорить с Вами, но телефон здесь совершенно не работает, а в Озерах всегда большие очереди и ребята не соглашаются меня подождать. Но скоро я приеду, и мы встретимся. Давайте там же, где в прошлый раз?

Вот такое письмо. Как оно могло попасть в их дом? Бумага и конверт совершенно свежие, буквы написаны как вчера, и печати с недавними датами. Но ведь никаких райкомов нет уже десять лет, как и уборки картошки научными сотрудниками! А в Озерах я был — храм никакой не старообрядческий, а коломенского отделения РПЦ. И дождей там никогда не бывает, в Озерах всегда великая сушь.

Впервые о существовании евреев Женя узнал лет в двенадцать, когда плавал на байдарке со своим дядей и его сослуживцами по журналу «Марксист-ленинист». Это было в начале шестидесятых годов ХХ века, т.е. еще в так называемую «оттепель», время вольнодумства и веры в идеалы революции, под которыми понимались не концлагеря и коллективная ответственность, а комиссары в пыльных шлемах и Ленин, делившийся последней корочкой с детями. Сослуживцы, как и сам дядя, были очень либеральны и любили байдарочные походы.

Процесс осваивания реки Жиздры протекал, правда, несколько иначе, чем у простых походников. Таскать на себе стокилограммовые сложенные байдарки и рюкзаки с тушенкой и водкой марксистам не приходилось, потому что прямо к реке их подвозил автобус хозуправления ЦК партии. А потом встречал километрах в пятидесяти ниже по реке. Единственное, что сближало партийных журналистов с народом, так это палатки и костер. Ну и водка, разумеется.

И вот приехали на ночевку, развели костер, выпили водки и начали играть в разные интеллектуальные игры типа «городА». Здорово напившийся моложавый коммунист с оппозиционной бородой, которого называли «барракуда» (недавно он ездил на Кубу восхищаться столь же бородатым Фиделем), проиграл в одной из игр и свалился в овраг. При этом он как-то не так себя повел, и Женя радостно завопил на всю взрослую компанию — «Жид долго не живет!». Неловкая тишина была залита новой порцией «белой головки», потом про ту же головку была хором спета неофициальная песенка — тоже, получается, в унисон с простым советским населением.

Дома же ему устроили скандал — оказывается, «барракуда» был (Женя даже сначала решил — работал) евреем. Правда, педагогического эффекта скандал не достиг, поскольку обвинения в позорном антисемитизме висли в воздухе. Ни о каких евреях или жидах Женя ничего не знал, а известное выражение о короткой жидовской жизни воспринимал не более чем идиому, полагая, что слово «жид» происходит от «жадный». Так в полной невинности и дотянул до первого курса университета.

После успешной зимней сессии Женя с двумя приятелями поехал в зимний студенческий лагерь. Жить пришлось в комнате с еще одним парнем, который, посмотрев внимательно на Мишу, зачем-то поинтересовался его документами. Миша объяснил Жене, что мальчика интересовала его национальность, и тут выяснилось, что Миша-то — еврей! Как и их новый знакомый. Миша был недоволен Виктором и сообщил нашему герою, что такие исследования ему не нравятся. А паренек Витя вскоре стал объяснять Жене, что его не взяли в их университет «по пятому пункту» — как много узнал Женя за один день о жизни!

Впрочем, он пытался возражать Виктору. Чуть не выгнанный с факультета за противные вопросы на семинарах по истории КПСС, Женя был вынужден выучить эту мерзкую историю и отлично знал ключевые документы. Так, он сообщил Вите о «Декларации прав народов России», утверждавшей равенство всех национальностей (теперь он уже точно знал, что еврей — это не профессия). Но Виктор с горечью описал ему особенности положения потомков Моисея в советском государстве.

А через полгода, после знакомства с Маратом и его одноклассниками, Женя знал уже просто все и даже стал в некотором смысле специалистом по национальностям, женившись отнюдь не на русской девушке.

Сейчас еврейский вопрос в России сошел на нет. Во-первых, почти не осталось евреев. Во-вторых, нелюбовь к чужакам переместилась на кавказцев. В-третьих, с разрешением обогащаться, население зауважало предприимчивых и трудолюбивых граждан еврейской национальности.

Однако кое-для кого этот вопрос все еще существует, прежде всего, для Жени. Недавно от него ушла возлюбленная, по паспорту хоть и относящаяся к титульной русской нации, но на самом деле являющаяся чуть ли не на все сто процентов еврейкой, черт их возьми!

Улица, на которой живет Женя, проложена по старой дороге еще села Алексеевское. Село вошло в город только в начале ХХ века, и дорога плавно переходила в нынешний третий Лучевой просек Сокольнического парка. Сейчас связь улицы и просека перерезана железной дорогой Ярославского направления, на машине уже не проедешь, в землю врыты железные, военного вида балки — хотя непонятно, зачем, все равно рельсы ни на какой машине не преодолеть. Разве что на танке?

Начинаясь от Проспекта Мира с угловым домом бывших сотрудников ЦК ВЛКСМ и любимой Жениной подворотней, улица протекает мимо первого в Москве частного ресторана «Ешь- не хочу», который первым же и был подожжен рэкетирами. Грек-хозяин со страху сбежал на историческую родину, и Марат с Инной угощали здесь Женю уже при кавказском хозяине. Кстати, именно таков был в тот год расклад отношений.

Далее следует гинекологическая больница, в которой работает тоже первый в Москве магазин «Интим». Удивительная у Жени улица, столько всего первого. В интимном магазине он оказался только в этом году, а так лет десять все собирался зайти, но все что-то мешало. Немолодая продавщица вовсе без ухмылок подробно объяснила им с Наташей, как действует мелкая, недорогая дрожалка, которую следует прикладывать к интересным местам по желанию.

В конце улицы, уже совсем рядом с ж/д, находится таксомоторный парк под номером — да, один! Но это уже просто номер, а не порядок появления в городе Москва. Рельсы переезжать трудно, а переходить легко, только надо осторожно, потому что на Ярославке частое движение электричек, товарных и дальних поездов. Как ни странно с точки зрения частей света, дальние идут отсюда не только в Архангельск, а еще и в Монголию и Китай. Про двухместные международные вагоны… это здесь не причем… а впрочем, ладно. Сюда покупали билеты любовники без жилплощади и ехали ночь до Кирова, а оттуда возвращались обратно. На поезд паспорта не требовали.

В Сокольниках делать нечего, разве что вспомнить про студенческую юность и указатель «Аллея добрых советов», который Борька прочел как «Советов» и они долго и весело над этим потешались.

Женин дом стоит почти в начале улицы, причем окна выходят в обратную от железки сторону, а до самих рельсов примерно километра полтора с поворотом. И, тем не менее, с Жениного балкона время от времени, но только тихой ночью, слышен тяжелый перестук колес, который можно физически объяснить исключительно отражением звука от комсомольского дома. Впрочем, и это невозможно, Женя специально проверял чутким ухом, продвигаясь от дома к Ярославке. Слышно становилось только у таксопарка, и то не очень — железная дорога заслонена высоким Институтом машиностроения, в котором теперь продают невесомые свадебные платья. И лет пять назад именно Женя, а не Инна, со значением подмигнул на них, а она поджала губы.

В прошлом месяце, опять же тихой ночью часа в два, возник другой звук. Где-то рядом играли на скрипке, чего никогда не было за все годы Жениного проживания на улице. Он даже отложил книжку, вылез из кровати и потащился на балкон — скрипка не пропала, хотя в его и соседних домах горело всего два окна, и с других сторон.

Ярославское направление не военное, поскольку не западное и не южное, но ремонтное — на Ярославском танковом заводе ремонтируют бронетехнику. Может быть, подбитые танки везут ночью, чтобы не было видно, и тяжелые составы шумят сильнее? — думал Женя. Не рассматривать же мюнхгаузеновскую теорию про замерзшие звуки, которые потом, через шестьдесят лет, оттаяли — в Отечественную поезда наверняка были слышны даже на проспекте, не было еще ни Института, ни Жениного дома, а только тополя на их нынешней гаражной стоянке.

Потом стало совсем плохо дело — появился звук трамвая, который сняли с проспекта четыре года назад, преодолев сопротивление пенсионеров. А как было здорово на нем ехать по родной старой улице мимо железнодорожного института! Впрочем, тогда Женя еще катался на своей машине и сурово решил, что так правильнее, нельзя мешать автомобильному движению.

Слуховые галлюцинации, результат неумеренного принятия алкоголя? Оскорбленное самолюбие после ее замужества? Смещение времени? Вот ведь упрекнул его вчера по телефону представитель паранауки, что не печатают они про исследования физиков из Дубны о неравномерности времени!

— Это вот чего, это бывает — объяснил медицинский кандидат Саша Мельников. Стучит в голове от усталости, ты ведь сколько лет не был в отпуске? И стучит в привычных ритмах, а они наперечет — поезда, трамваи. Бывает еще шум прибоя и даже, хе-хе, в ритме секса. Женщины тебе не снятся? — Одна снится, — ответил Женя, но не в таком разрезе.

Они возвращались зимой из Эстонии и блаженно заснули на соседних верхних полках, держась за руки через проход. Снизу спали Сергей с его девушкой и никакого сомнения в безопасности не возникало. Тем не менее, в Бологом кто-то сумел приоткрыть дверь и стащить ее сумку с гобеленовым узором. На следующей станции Женя с Сергеем выскочили из поезда и бросились в милицию, а она (они) поехали дальше в Москву. Самое поразительное, что по звонку железнодорожной милиции в Бологом этого азербайджанца задержали прямо на станции, он так и ходил, помахивая ярким гобеленом. Правда, сука, выбросил оба ее паспорта, и внутренний, и заграничный, и не сказал, куда. Потом уже пришлось долго восстанавливать.

Следователь мучился утренним похмельем, Сергей угостил его коньяком и протокол удалось довольно быстро составить. Нашлись даже деньги! Уже вечером она (они) встречали их — героев! — в его квартире, и крепче поцелуев вроде уже никогда не будет. Но вскоре пришлось снова ехать в Бологое, и не раз, на какие-то подтверждения и подписи, и под стук колес Инна заснула, положив ему голову на колени. И обратно — тоже. Вот ведь как, тысячу поездок в Питер он миновал явно призрачный город Бологое, а тут за две недели оказался три раза подряд. В центре пятиэтажки, а так в основном избы.

А трамвай — это его давняя любовь, он и родился на улице с трамваем, и к Инниной тетке на трамвае ездил. Вот все и объяснилось; а принимать надо транквилизаторы.

Что же касается скрипки, то недавно Женя узнал о новых веяниях в области автомобильных сигнализаций. Оказывается, сейчас стало модным ставить не обычную кричалку, а мелодичную, чтобы не травмировать спящих граждан в момент вскрытия автомобиля. Наверное, кто-то себе скрипичный концерт и завел.

Вот только почему каждую ночь, в два часа, и все сразу — поезд, трамвай, Бологое, скрипка, платье белое, поезд, зима, скрипка, поезд?

— Посмотрите сюда, наверх — сказал Е.А. и показал надпись «Союз Советских Социалистических Республик» над колоннами Главного павильона. — Это название появилось еще в прошлом веке, в 1922 году. Вот что означают эти слова: союз — это значит, что все вместе в одном государстве. Советских — от слова «совет», значит, они все советуются друг с другом. Социалистических — от латинского слова «общество», это значит, что все вместе образуют одно общество. Республик — тоже от латинского «общими силами», значит, они живут общими силами. Кто они? Нет, тут лучше употребить слово «что», так как относится к неживым существам, именно вот к этим республикам. Их было всего пятнадцать — посмотрите, ниже надписи висят такие медные круглые щиты с их символами, так называемыми гербами.

Разумеется, нашелся умник, который сосчитал щиты и сказал — здесь не пятнадцать, а шестнадцать. Е.А. вспомнил Виталика из Ленинграда, который в прошлом веке тоже водил экскурсии и, показывая ангела на Александрийском столпе, замечал, что ангел здесь изображен в натуральную величину. Если экскурсанты выслушивали это без протестов, то он делал вывод — с группой можно работать! И сообщал ей, что ангел — вращающийся, и за сутки делает один оборот вокруг оси колонны. Присмотритесь — и вы заметите, что он чуть-чуть повернулся. Не было еще случая, чтобы кто-нибудь с радостью не восклицал — точно, повернулся!

А шестнадцать потому, что сначала их и было столько, была еще Карело-Финская республика, но потом ее общими силами влили в другую республику — Российскую Федерацию. Карело-финны делали мебель из карельской березы, но это на самом деле не береза, а нарост на дереве, такая болезнь. Обходим павильон справа, и перед нами знаменитый фонтан «Дружба народов». В стране СССР жило очень много народов, но здесь в виде золотых девушек представлены республики, причем именно пятнадцать, в национальных костюмах. В жизни они редко ходили в таких платьях, но это такой символ. — Вы сказали, что символ — это герб? — Ну да, но одежда тоже, а была еще и песня, называлось гимн.

Эту работу удалось получить просто чудом. Евгений Алексеевич шатался без дела — какие дела у безработного? — около пивного зала за павильоном «Электрификация», где его и остановил наряд. Пришлось предъявить паспорт и долго объяснять, почему нет новой фотографии. И вдруг один из милиционеров его узнал, оказывается, Женя занимался с ним химией лет десять назад. Милиционер и отвел его в экскурсбюро, и блат составил.

Евгений Алексеевич оторвался от компьютера — глаза болят. Рассказ про ВДНХ ему заказал немецкий журнал «Нойе гешихте», и он давно заготовил концовку — что-нибудь там с муэдзином на Останкинской башне. Но эти концовки надоели ему хуже маргиланской редьки, и не сделать ли ударную серёдку?

Он выкурил целую сигарету и полез в почту. Сразу же раздался скрип фильтрационного диска и Евгений Алексеевич увидел, как пропадают все три сообщения от Марата. Небось опять шутки про титьки, а ведь я предупреждал, чтобы заменял синонимами! Ну хоть на «танки», программа не просечет. Зато от письма Якова сохранился целый кусок, окончание — «эвакуация проходит организованно, в Гило вообще уже почти никого не осталось. Как у тебя, устроился ли?».

И точно, как только у него на руке пропищало пять часов, из динамиков на башне загундосил призыв к молитве, все экскурсанты поспешно вынули коврики и, сообразуясь с многочисленными указателями направления на Мекку, опустились на колени и начали бормотать по-арабски. Евгений Алексеевич вежливо отошел за палатку с дымящимся углем под шашлык и осмотрелся. Человек сто стояло на коленях, лишь десять бледнолицых не присоединились. Одного он узнал — это был Митрохин, бывший директор первого павильона. У него в кабинете теперь чайхана, а сам доктор наук охраняет мини-зоопарк выставки. И то повезло.

Намаз закончился, но не экскурсия. Эта ведь была еще двадцатилетней давности идея Митрохина под названием «Весь день на ВДНХ», или, другой вариант «Обратно в СССР». Евгений Алексеевич повел экскурсантов к павильону «Космос». По дороге их обогнала компания буддистов в желтых балахонах и с барабанами. Они пели про «харе раму», а самый ловкий срезал у экскурсантки сумочку прямо на лету, но Женя никак не отреагировал — не мое дело. Буддисты расположились около гагаринской ракеты и начали ныть, раскачиваясь из стороны в сторону, подражая восточным фарфоровым болванчикам. Пришлось зайти с другой стороны, а то ничего не слышно.

— На таких ракетах летали в космос советские офицеры, в основном бывшие летчики. Зачем их туда посылали — сейчас уже установить трудно, говорят, чтобы потом воевать в безвоздушном пространстве с другими странами, — начал Е.А. — СССР вообще много и с удовольствием воевал. Однажды войска этой страны сумела захватить Восточную Румелию, перешли через перевал и остановились только перед дачными участками стамбульской администрации. А в другой раз Советский Союз десять лет держал свои гарнизоны на юге, в зоне племен, — тут Женя слегка, извинительно поклонился явному афганцу.

Посыпались обычные вопросы. Нет, войны в космосе не было. Ракету приходится красить каждый год серебряной краской, но это не серебро, а толченый алюминий. Гагарин был русский, православный коммунист, погиб не в космосе, а при испытаниях. Нет, Е.А. с ним знаком не был. Обедать будем в ресторане «Колос», около мини-зоопарка. В зоопарк экскурсия не запланирована, но если соберется группа больше десяти человек, Женя готов потом показать и барса, и клонированную корову, а как отблагодарить (он оглянулся — нет ли контролера?) договоримся.

Последним перед обедом был павильон «Национализация», бывший «Украина». У Евгения Алексеевича привычно заболело плечо, простреленное десантником из дивизии УПО «Галичина» под Керчью. Он мазанул плечо из тюбика и рассказал про введение национализации, то есть раздачи коммунальной собственности восточным национальностям, заполонившим Москву. Разумеется, «заполонившим» он подумал, а сказал — осчастлививших своим приездом. Но его почти не слушали, вся экскурсия изумленно смотрела на демонстрацию уродов, как раз проходившую около украинского павильона. Женя был вынужден пояснить, что это не цирк, а совершенно подлинные калеки, ветераны Крымской войны. Он напомнил несколько эпизодов обороны Севастополя, живо описал их ротного Мустафу, а потом быстро закруглился.

Обед, как обычно, проходил весело и с взаимными подначками. Хоть в меню и было подробно указано, из мяса какого животного сделано данное блюдо, без путаницы никогда не обходилось, и ингушам доставалась свинина, а индусам — говядина. Как обычно, после еды все отвалились и к Митрохину в зоопарк не пошли. Да и черт с ними, устал — подумал Евгений Алексеевич. А ведь еще писать отчет, и получить новую методичку. Надо внимательно прочесть, а то в прошлый раз Женя чуть не начал рассказывать про свои подвиги при осаде Белого дома.

Дмитрий Шехтер умер мгновенной, но странной смертью. Не остановившись на свисток гаишника поздним вечером, когда ловили пьяных водителей - а он и был выпимши, Митя нарвался на следующего старшину, которому передали по рации. И этот ворошиловский стрелок, без колебаний и киношных предупредительных выстрелов, всадил ему пулю прямо в лоб, через ветровое стекло. Таких в тир не пускай — ни одного мишки и зайчика не досчитаешься! Впрочем, потом поговаривали и о других причинах скорой расправы — какие-то Митины камушки, друзы да стразы… Но ни родственники, ни менты суетиться не стали и Митю благополучно захоронили, на Митинском же кладбище. Долг за квартиру пришлось отдавать Жене.

Квартира (Митя пошловато называл ее «клуб четырех коней») снималась только на пять месяцев, с начала мая по конец сентября, которые хозяин Альфред Альфредович с супругой проводили в Паланге. Очередность посещения была установлена довольно строго, хотя при необходимости, то есть при появлении у кого-нибудь из акционеров особо быстро дающей бабы, с ними можно было договориться. Жене пришлось воспользоваться этой возможностью лишь дважды. Первый раз с исполнительницей Маргариты из самодеятельного театра, второй — с девицей из очереди на загранпаспорт. Помимо удобного расположения недалеко от Жениного дома, квартира имела удивительную особенность. А именно, освещалась люстрой в виде совы с распростертыми, как у Победоносцева, крылами и с горящими кровавым электрическим светом глазами.

Поскольку цель посещения совиного дупла была всегда одна и та же, Женя как-то сострил — а не получится ли так, что теперь вставать будет только под совой, как условный рефлекс? Это он вспомнил книжку «Сексопатология», которую они с Маратом весело изучали в Крыму. Знаменитая цитата — «Один больной, описанный Раненбургом, онанировал в классе. Подошедший учитель схватил негодника за ухо как раз в момент оргазма. С тех пор больной мог получать удовлетворение, только когда партнерша держала его за ухо».

Квартирка стоила недорого, особенно после разделения на четверых. Правда, по осени именно Жене приходилось извиняться перед Альфредом Альфредовичем за грязь и разбитые рюмки, но тут он выворачивался, переводя разговор на свою тетку, известную актрису Театра сатиры, с которой А.А. учился вместе в Щукинском училище. Сам Альфред являл собой светского льва с роскошными седыми бакенбардами — ну вылитый Несчастливцев. Он и умер как аристократ от инсульта, и вдова похоронила его прямо в Паланге, с отпеванием по лютеранскому обряду (пригодились имя-отчество). И сама додержалась только до марта, а наследная племянница сдавать отказалась. Женя даже не успел спереть сову, хотя дубликат ключей у него был и теоретически можно было все организовать. Один только сувенир и остался — слегка убираясь перед приездом стариков, он нашел под ванной латунное колечко, да и не стал возвращать дешевку.

Недавно Женя оказался рядом с совиной квартирой, но подъехал с другой стороны и с изумлением обнаружил, что соседний, выходящий на проспект дом — институт, в котором всю жизнь проработал папа. Такое вот притяжение крови. Впрочем, он уже давно высказал личную теорию: если в каком месте что-нибудь заводится, то обязательно потом здесь и много другого обнаружится. Ну, казалось бы, чем может выделяться улица с трудным названием Кржижановского? Но как он стал ходить туда в Бюро за переводами, так сразу здесь начали жить Митя с женой, потом ее бабушка, потом снова Митя в другой квартире. А как в перестройку Бюро закрылось, так они все и уехали в Новопеределкино. И через год прямо в этом доме купил квартиру Женин ближайший коллега! Или вот — никогда у него не было знакомых или дел в Кузьминках, и так до сих пор и нет.

Через несколько лет появилась и ночная птица. Он проснулся от дикой боли, в плечо вцепилась стальными когтями сова и голосом Шехтера вопила — пора платить за квартиру! Женя отбросил одеяло — рядом мирно спала Татьяна, на улице было темно, а из соседней комнаты доносилось странное шуршание и мягкие стуки. Он осторожно перелез через жену, взял со стола ножницы и прокрался в столовую. На застекленном балконе бешено зигзагами носился воробей, пытаясь пробиться на волю через стекло. Женя широко открыл балконную дверь, что было ошибкой — воробей тут же просвистел в комнату и опрокинул барометр, Инкин подарок. А потом улетел в открытое Женей окно.

Женя аж присел. — Так ты внучка Альфреда Альфредовича?

Тут уже Татьяна навострила ушки. — Так ты, наверное, и Шехтеля знал?

Настал миг торжества, совмещения времени и пространства. Женя открыл верхний ящик стола, достал деревянную шкатулку с металлическим барахлом — электронные часы от отчима, заколка для галстука от Инки, монетки и колечко с улицы Костякова. — Не ваши ли драгоценности, графиня?

Таня взяла колечко и повертела в руках. — А я не знаю, это мама знает…

Инга Моисеевна примчалась через полчаса после звонка, не пожалев демократических принципов и пенсии на таксомотор. — Нет, Женя, ты ошибаешься, это не дешевка. Это золото, просто очень высокой пробы и без примесей, поэтому бледно-желтое. Да знаю, что сейчас это не дорого, но тут история.

Дальше последовала очередная тирада Инги Моисеевны про ее аристократических предков (говорящее отчество тещи никогда не затрагивалось). Кольцо родительнице близнецов Альфреда и Ивана подарила великая княжна Софья Константиновна — была такая, Женя потом проверил по «Европейским династиям». Маманя играла в Императорском театре, и удостоилась подарка после роли Лизаньки. Если осмотреть кольцо в лупу, то еще можно увидеть остатки вензеля с совой, согласно имени княжны. А еще тень от буковок (ничего не видать, но что-то действительно было). Текст — Соломонов, «и это тоже пройдет», говорили, что кольцо то самое, царя иудейского… но здесь Инга Моисеевна разумно приумолкла.

Татьяна сразу вспомнила, что мама рассказывала ей про совиный вензель раз сто, отсюда, наверно, и возникла сова из папье-маше в кружке ЦДСА. Остальные-то дети лепили голубей мира да воробушков.

Инга Моисеевна добавила, что с колечком связано поверье — у владельца всего будет много, и любви, и приключений, вот только денег не будет. Вредная Танька хмыкнула и со значением посмотрела на Женю. Но тот уже считал в уме.

Так, колечко женское, граммов пять максимум. По лондонскому курсу пятьдесят долларов, в скупке и того меньше, возиться не стоит. В историю про княжну ювелиры не поверят. Короче, все равно барахло.

Инга Моисеевна забрала раритет и отбыла домой, отказавшись даже от чая — как в анекдоте. Все следовало обдумать. Сначала рассмотрим совпадения. Таня оказалась родственницей Альфреда, но чему тут удивляться? Женя влюбился в нее у тетки, а она, как известно, училась вместе с Альфредом. Да, так ведь и с А.А. он познакомился у тетки в гостях, и про родственные связи Тани тетка, кажется, говорила — он просто пропустил мимо ушей. Шехтера в «клуб» привел Женя. Кольцо либо Митя-ворюга обронил, либо жена Альфреда, моясь в ванне. Про сову Татьяна все рассказала. Увы, никаких фантастических совпадений не наблюдается, даже жалко.

Вот только в кольце что-то есть. И Женя сообразил, что это ведь полный аналог силлогизма «все, что здесь написано — ложь», а значит, и данное утверждение — неправда. И не все написанное ложь, кое-что вполне достоверно. А на кольце соломонова фраза стерлась, то есть «и это тоже пройдет» — прошло, ошибся Соломон. И не все проходит.

Черт возьми, что-то останется от этих квартир, горящего филина, Альфреда Альфредовича и великой княжны Софьи, тетки, ЦДСА и Мити, и о Жене кто-то сейчас вспоминает, и мы все еще встретимся!

Надо пойти Таньку поцеловать, а то расстроилась, бедная.

Мадера

Весна на ВДНХ начинается с появления таджикских цыган-попрошаек на откосе от церкви Отрока Божия Алексея. Цыгане сидят прямо на земле в грязных халатах, вокруг вертятся мелкие грязные детишки. Таджико-цыгане бормочут что-то неопределенное, качаются из стороны в сторону и протягивают руку за подаянием красавицам из Финансовой академии, спешащим на лекции. Вскоре появляется Сергей Глебович со своим накатанным текстом — очень прошу вас, помогите, пожалуйста, ради Христа, пострадавшему от ваучерной приватизации. В конце мая возникает тетка в черном платке с ящичком для сбора денег на строительство Церкви Жен-Мироносиц. На ночь таджики отправляются спать в подземный переход станции, Сергей Глебович домой, к двум дочкам от разных браков, а тетка уезжает к себе на Северянин.

Осенью первыми исчезают таджики, уезжают на 304-м наркопоезде в Душанбе. Сергей Глебович держится до середины октября, а лже-церковная сборщица устраивается на работу в соседнюю чебуречную на Ноябрьские. К чебурекам подается пиво, но Женя покупает в соседнем магазине мадеру крымского производства и пьет ее с Наташей на горке у гаражей, из пластиковых стаканчиков. Снег уже выпал, но опять оттепель и все течет. Солнце бьет через кладбищенские тополя прямо в глаз и в горлышко мадеры, капель — как весной, и небо того же густо-синего цвета.

Вдруг мимо проходит Глебыч. Ты что, на работу? — спрашивает Женя, — вроде холодно стоять? — Нет, — гордо отвечает ваучерный страдалец, — я с кладбища, вот только что дочку похоронил! Сам Василий ямку отрыл! — Да брось трепаться, — спорит Женя, который познакомился с означенным мастером еще лет пять назад, когда писал статью про приемы работы с лопатой. — Будет он тебе копать, молодежь на что? — это Женя посмеивается над Сергеем Глебовичем. Самому Василию около пятидесяти, подчиненной молодежи не меньше сорока — на Алексеевское кладбище так просто не устроиться. — Да, а дочка-то какая? Та, что с ДЦП? — Она, — улыбается Глебыч, отмучилась, бедная, да и мы тоже. Все маманя-покойница виновата. Неумеренное употребление алкогольных изделий в запредельных фармацевтических дозах!

Наташа с изумлением смотрит на рассказчика, но Женя шепотом поясняет — С.Г. закончил медицинское училище. Глебыч слышит и поправляет — фельдшерские курсы при Боткинской, и просит налить мадеры. Желтая струя горит на солнце, Наташка предлагает сходить за второй. На колокольне отбивают три часа, с тополей разлетаются испуганные вороны. Женю начинает слегка мутить, ему чудятся какие-то такжикские халаты и мироносицы. Сергей Глебович вынимает валидол и принимает на пару с Женей. Второй мадеры, пожалуй, сейчас не надо, и так хорошо.

Нельзя не признать, что Женя ошибается. Это бывает не только в прошлом, но и вот прямо сейчас. Наташа с Глебычем закуривают и, улыбаясь, смотрят на его счастливое лицо с каплями талой воды. Из соседнего Института психологии к метро скачет компания девиц, и Наташа немного напрягается — как назло, чуть не все студентки в очках. Женя делает вид, что смотрит в другую сторону, однако отмечает темненькую справа, в темных же очечках. Женя и сам в «хамелеонах», чтобы не попадал снег в наследственно лишенные ресниц глаза.

Потом они — без Сергея Глебовича, конечно, отправляются домой. Инкиной машины под окном нет и не предвидится, но Женя рад, что это его больше почти не волнует. Похоже, отлетело.

— Женька! — закричал сосед Боря — поехали на яблоки! — Совсем допился — подумал Женя, но спросил — а может, лучше сразу на хер?

— Я серьезно, у нас в Моспроекте собирают группу в совхоз «Приокский», там смертельный урожай и некому убирать. Тебе ведь тоже в институте давно не плотят? А они так — два мешка родине, один тебе. Потом загоним на рынке, я посчитал, пару штук можно заработать, совсем не хило. Жить надо пол-августа и полсентября, потом обещают машину. А я тебе еще и квартиру сдам на это время, у меня братан из Алма-Аты приезжает. Во где яблоки! Апорт, так его в рот!

— С собой бери, там условия хорошие, комната в бетонном бараке. Бельишко захвати, и магазин там есть.

— То-то и оно, вступило в поясницу. Но я договорился, вас возьмут.

И, что ты будешь думать, они поехали. Стольник зеленых за месяц Борька обещал по приезде, поэтому на жизнь в совхозе пришлось занимать. Автобус от Моспроекта сначала долго-долго пилил по подновленному Каширскому шоссе, после Оки повернули влево, опытные инженеры стали им показывать — сейчас будет памятник икосаэдру! И точно — на пригорке стоял на высокой бетонной палке деревянный икосаэдр размером с генштабовский глобус мира. Что уж он символизировал — неясно, может, соседний город науки Пущино?

Женя вспомнил, как он в свой первый заход в журналистику, еще студентом, приехал туда по заданию «Комсомолки» в лабораторию микробиологии. Микроб поедал нефтяные отходы и вырабатывал нечто вроде кормового белка. Завлаб встретил его крайне неприветливо, узнав, что из газеты, и только спросил — будете писать про «бифштекс из нефти»? После чего выгнал.

Поселились они в отапливаемом бетонном сооружении, которое трудно было назвать домом, но уже и не бараком. Жене с Таней досталась комнатка с видом на столовку — увы, и с запахом тоже оттуда. Зато работа была нетяжелая и даже веселая, тем более, что Женя вспомнил «Маленькие хитрости» и быстро соорудил облегчающее приспособление. А именно, палку с мешком наподобие сачка и с острым крючком. Яблоки так и сыпались в сачок, оставалось только перегружать их в плетеные корзины. Учет они вели сами, бригадир не вмешивался, поскольку этот урожай они давно списали к едрёной фене.

Было еще тепло, можно купаться, Татьяна только боялась обгореть, а по ночам они вдруг вспомнили молодость. Впрочем, им и было-то под тридцать. Таня даже насторожилась — а вдруг? У нее был отрицательный резус, о чем узнали только после аборта, а делать этого с минус-резусом нельзя ни в коем случае — можно больше никогда не забеременеть. Женя на всякий случай перестал пить, а Таня налегла на «белый налив» — витамины. Яблоки надоели уже через неделю, но ничего не поделаешь, надо.

К середине сентября все собрали. Колька загрузил полную машину «налива», отвез их в соседнюю Коломну и удачно сдал узбеку. Потому удачно, что никому, конечно, яблоки в этот год не были нужны, их и так была прорва и бабки отдавали ведро за пятерку. А узбек построил цех и гнал мутный сок в трехлитровых банках. Никаких двух тысяч не вышло, но все же семьсот рублей Колька им отдал. А Жене с Таней было так хорошо, что и все равно. Тем более, ожидался стольник.

Однако вместо стольника в своей квартире они обнаружили семью абхазских грузин, бежавших от войны из Гудауты. Братан запросто пересдал их двушку, причем за двести в месяц и до Нового года. Сначала Женя бросился к Борьке, но тот сказал, что ничего не знает — а стольник вот он, подавись. В милиции Женю тоже не обрадовали, поскольку это не их дело. С братаном ведь он договор не заключал, да? Женя еще побегал по судам да знакомым адвокатам, но всюду советовали не рыпаться и ждать новогодних праздников. Вот если тогда не съедут, тут будем думать. А жить где?

Пришлось у свекрови. Она и раньше недолюбливала Татьяну, а как узнала про будущего ребенка — и вовсе остервенела. Бедная Татьяна плакала и упорно ела яблоки, которые Женя покупал ей на соседнем Марьинском рынке. Потом врач сказал, что Тане нельзя нервничать и Женя запросился к брату, на месяц до праздников.

Тридцать первого декабря Женя навестил своих грузин и оказался перед потрясающим праздничным столом с лобио, сациви, шашлыком и что там они еще делают. И с массой фруктов — гранатов, инжира и редких фейхоа. Оказывается, его ждали, и стол в том числе для него. Заставили Женю слопать массу пищи и попросили подождать до третьего, когда освободится квартира на Маломосковской. Не обманули — уже через три дня вечером Женя привез совсем расклеившуюся Таню в родные хоромы.

В январе ему вдруг поперло. Центральная газета напечатала экспертную статью про фальшивое масло, потом про разбавленный бензин. В феврале ему предложили написать заявление о приеме на работу с фантастическим окладом в долларах. Вот только Татьяна не могла сама даже умыться.

Везти ее в консультацию было невозможно, Женя занял денег под будущие доходы и привез домой врача с портативным УЗИ. Кандидат наук с трехдневной небритостью, как у кретина-комментатора с первой программы, брезгливо взял у Жени стольник и сообщил, что ребенка оставлять нельзя и надо отправлять Таню в больницу немедленно. А то и она тоже…

Уже потом, когда все хорошо закончилось, врачиха стала объяснять Жене их ошибки. — Витамины! — говорила она, — в них все дело. Надо было побольше есть фруктов, например -

— Если она скажет «яблоки», я убью ее вот этим скальпелем — подумал Женя.

В Парижской Палате мер и весов жил да был эталон Грамма. По ночам, когда спадала толпа зевак, он вылезал из своего футлярчика и присоединялся к компании других эталонов — Килограмма, Длины, Объема и прочих. Маленький Грамм, поеживаясь в своем сафьяновом комбинезончике, протягивал крохотную рюмочку и получал свою порцию эталона Градуса. Обычно ему хватало всего-то эталона Капли, не то, что тупому Килограмму или высокомерной Длине, которые надирались, как парижские клошары.

К утру все засыпали — Длина в обнимку с эталоном Ширины, Килограмм залезал в Объем и мерно храпел, время от времени перекатываясь своим чугунным телом по благородному хрусталю Объема. А бедный Грамм маялся от тоски и неясных желаний. К открытию Палаты всех будил противный костистый модуль Юнга и эталоны разбредались по своим ящикам. Так шли годы и годы.

Но вдруг однажды в Палате появилась маленькая, блестящая, совершенно неодетая, да что там говорить — просто голая, — Грамма. Так она и представилась опешившей публике и стала с интересом осматривать нашего скромного героя. Они оказались почти копиями, за исключением мелких деталей. Кроме того, Грамма была так хорошо отполирована, что эталон Гладкости даже прикусил губу.

Грамм влюбился сразу же, но никак не мог начать разговор. И первое, что он все-таки осмелился спросить, была глупость. А почему вы не одеты, вам не холодно? — Мне? — усмехнулось голая Грамма. — Я изготовлена из великолепной бактерицидной стали хром-никель 18-10, у меня роскошные бедра с высокой теплоемкостью и я не знаю, что такое холод!

Однако от порции Градуса она не отказалась. А потом пододвинулась к маленькому эталону и что-то прошептала ему в платиновое ушко. Возникла разность Потенциалов, между ними проскочила искра и они прижались друг к другу, как плитки Иогансена.

Разнять их не было никакой возможности. Так этот эталон Двух Граммов теперь и называют — Голограмма. Эталон стал очень популярен у посетителей, Голограмму стали помещать на самые разные предметы. Даже на деньги, к которым все эталоны равнодушны.

Лариса зазвала Женю в киноконцертный зал «Россия» на неожиданные гастроли Тома Джонса, который вовсе не умер, а даже сохранил свой роскошный голос. До того эстраду Женя видел всего два раза — однажды был на традиционном «дне рождения» Визбора в том же зале с Инной, а до того зачем-то на концерте Кузьмина и нескольких микрофонных певиц. Про покойного Визбора пели хорошо, а главное, удалось повидать две с половиной тысячи симпатичных лиц, причем много молодых. Кузьмин же бегал по арене (дело происходило в Олимпийском, где с трибун смотришь вниз) и выводил нарочитые рулады, а певица Катя Аксенова, получив букет цветов, заявила — это я договорилась! Все было серо и скучно. Только что началась перестройка и ведущий с трудом острил про эпоху застоя.

Татьяне Женя соврал, что идет на пресс-конференцию в австрийское посольство, куда приглашают без жен и для дела — обсуждать цены на горнолыжные курорты. Он и правда недавно был в «Марриоте» по этому поводу, но благоразумно оставил посещение про запас — и вот, пригодилось. С австрийцами было весело, много белого вина и трепа на забытом Женей немецком языке. В сотый раз он рассказал посольской даме, как в институте они сдавали текст «Ди люстиге гешихте» (веселая история). Сначала осел нес мешки с сахаром, при переходе речки сахар растаял и осел почувствовал сильное облегчение. На другой день он нес груз ваты, влез в реку унд дер кранк (и умер, утонул). Смешная немецкая история. А следующий текст был «Ди гешихте дер КПДСУ», т.е. «история КПСС», и они с Яшкой тут же склеили «веселую историю КПСС».

Обрадованная своей локальной победой, Лариса явилась в роскошном платье с голыми плечами, как в оперетте или кинофильме про заграницу, так что Женя не знал, куда деваться со своим потертым пиджаком и старыми брюками. На Ларису оглядывались.

Женя развелся с Татьяной через год после этого концерта и довольно удачно устроил свои жилищные дела, а именно купил квартиру у отъезжанта Аркаши, за очень небольшие по сегодняшним масштабам деньги. Хотя тогда они казались огромными. Правда, пришлось вынести и суд против кооператива, и временное выселение из квартиры членами этого же кооператива, причем даже с дракой. Сейчас его соседи — почти друзья, с некоторыми он даже выпивает у гаражей. На Ларисе он не женился.

Недавно по телевизору показали концерт в «России» по поводу очередного приезда Тома Джонса. И Женя с интересом его посмотрел — особенно потому, что у телевизионщиков вышла накладка и они пустили старую запись, сделанную на концерте с Ларисой. И показывали эту красотку с голыми плечами — оказывается, тогда их снимали. Попал в кадр и Женя, протирающий очки Ларисиным платочком.

Он полез в старые еженедельники, которые хранил, начиная чуть ли не со школы. Хотел найти ее телефон, но вместо этого зачитался собственными записями. Концерт был зимой, а следующим летом уже была история с Форосским пленением Горбачева, баррикадами у Белого дома, затем снова зима и конец СССР. Следующей осенью он работал у Яши в Израиле и только там узнал о смерти Аркадия, причем, по слухам, насильственной и с подозрительно быстро прекращенным следствием.

Длинная штука время. И глупо измерять его количеством окружностей, описанных длинной стрелкой на циферблате. Отсутствует и определение жизни. Вот Женя платит за телефон по квитанциям, в которых каждый месяц пишет Аркашину фамилию. После вселения в квартиру он хотел перевести номер на себя, но обнаружилось, что номер гнусная МГТС отберет и поставит его в очередь на много лет. Поэтому Женя от перерегистрации уклонился, и в компьютере на Дзержинском телефонном узле до сих пор живет и высвечивается Аркаша (надо доплатить за октябрь десять рублей!).

Или та же Лариса. Вот ведь она, с красивыми плечами, только что улыбалась в камеру. Можно послушать и Визбора — пленку с «не верьте пехоте». И свое сорокалетие Женя встречал в актерском доме отдыха с исполнительницей главной роли в любимом фильме с Визбором. Только часовая стрелка этой Лены описала уже в два раза больше кругов.

Двадцать один тридцать. На улице ночь, но светло от рекламы пепси-колы «Бери от жизни всё». Евгений Алексеевич сидит в редакционной комнате. Больше никого нет. Напротив зеркало, в нем отражаются дипломы и грамоты за хорошую работу отдела. На столе фотография дочки, давно уехавшей заграницу. Около телефонного аппарата лежит алфавитная книжка, забитая номерами, по которым некому и некуда позвонить. От жизни взято почти всё. В любом случае, книгу нужно заканчивать.

Список советских аббревиатур и реалий, встречающихся в книге

БОМЖ - «Без определенного места жительства»

Вертушка - Специальная связь начальства СССР,

ЖБИ - Завод железобетонных изделий
Историческая родина - Имеется в виду Израиль, в который

Клоповник - Помещение с большим количеством

перенаселенное помещение
Коммуналка - Коммунальная квартира, т.е. квартира,

комната, туалет и кухня были общими
Комсомол Коммунистический Союз молодежи,

зация КПСС (см.)
КПСС - Коммунистическая партия Советского

Краснознаменный зал - Зал в общественном помещении, в

Маленькие хитрости - Популярный жанр в журнале «Наука

«Массандра» - Название завода крепленых вин в

Олимпиада 1980 года - Олимпийские игры, проводившияся в

«Площадь Революции» - Старое название станции московского

«Площадь Свердлова» - Старое название станции московского

Победа, праздник - Праздник в честь победы в войне 1941-

несложные поручения
Правление - Управляющий орган в жилых и дачных

Продленка - Система «продленного дня», согласно

Райсовет - Районный совет (Советов депутатов,

профсоюзов)
Север, северА — Местности с особо тяжелым, как прави-

Семхоз - Семенное хозяйство, предназначенное

Советская власть - Официальная система власти в СССР,

избираемые органы власти в СССР
Совхоз - Советское хозяйство, государствен-

производства в СССР
Спитак - Город в Армении, где в 1988 году про-

ние со множеством жертв
СССР - Союз Советских Социалистических

«Спидола» - Первый радиоприемник в СССР, с по-

Сталинский дом - Дом, построенный во время правления

«Фашист пролетел» - Название картины Аркадия Пластова,

Феликс Дзержинский - Председатель Всероссийской чрезвы-

Хозуправление - Хозяйственное управление, имевшееся

в СССР, например, у КПСС
Хрущев - Государственный деятель СССР, в том

Хрущевский модерн - Стиль мебели и проч. в период правле-

Содержание

Раскрутить книгу в интернете Казань

[img]https://i.pinimg.com/736x/0f/03/a0/0f03a08500e7ebc0b7d53f909f49bc70--my-job-seo.jpg[/img]

[url=https://webcrasty.ru/][img]http://s01.geekpic.net/dm-Z5F535.gif[/img][/url]

Другие соцсети – еще парочку кликов. Таким же путем можно собирать подписчиков в сообщества и периодически анонсировать им новый материал, также получая дополнительный источник посещаемости. Советую полностью или частично ретранслировать контент вашего блога в Facebook, Twitter, VK, OK, Instagram, Tumblr и т.п. Установите код счетчика на свой сайт и ждите модерации по добавлению в рейтинг [b][u][url=https://webcrasty.ru/prodvizhenie-sajtov-raskrutka/kazan/]раскрутка сайта на яндексе бесплатно г Казань[/url]. [/b][/u] В популярных CMS вроде Wordpress можно настроить автоматическую синхронизацию новых постов, что упрощает задачу. Верный алгоритм действия заключается в грамотном использовании контента, внешней и внутренней оптимизации и альтернативных источников получения подписчиков (постоянных читателей) для блога. Пишите интересно и регулярно, не забывайте об использовании ключевых фраз и тегов в новых постах, экспериментируйте и умейте ждать! «Белое» поисковое продвижение требует времени – от пары месяцев до нескольких лет. Кроме вышеперечисленных советов, я бы порекомендовал создать четкий портрет целевой аудитории, на которую работает блог. Зная качества своих посетителей (включая тех, что еще не знают о вашем проекте), можно всегда генерировать интересный контент и находить необычные и эффективные методы его донесения широким массам. 11 [url=https://webcrasty.ru/prodvizhenie-sajtov-raskrutka/kazan/]продвижение сайта это Казань[/url]. Продвижение блога. Основные этапы и моменты в продвижении блога. 19 Августа 2016 | 4550 | 0. Количество блогов в Рунете практически не уступает количеству сайтов: сегодня у многих известных людей, политиков и бизнесменов есть свои виртуальные дневники.

запросы: [u][b]раскрутка г Казань, [/b][/u] как раскрутить сайт самому в Казани, сео продвижение сайта стоимость Казань, интернет маркетинг продвижение и поисковая оптимизация сайтов Казань, раскрутка г Казань, продвижение сайта в Казани, сечение ход продвижение синонимы г Казань, [b][u]продвижение сайтов в Казани, [/b][/u] раскрутка и продвижение сайта бесплатно г Казань, продвижение сайтов seo Казань, [u][b]продвижение сайта в гугл 2018 в Казани, [/b][/u] продвижение перевод Казань,

[img]https://image.ibb.co/jb7P0J/image.png[/img]

http://7works.ru/%d1%84%d0%be%d1%80%d1%83%d0%bc/topic/%d1%81%d0%b5%d1%82%d0%ba%d0%b8-%d0%bd%d0%b0-%d0%be%d0%ba%d0%bd%d0%b0-%d0%b0%d0%bd%d1%82%d0%b8%d0%ba%d0%be%d1%88%d0%ba%d0%b0-%d0%b2-%d0%bc%d0%be%d1%81%d0%ba%d0%b2%d0%b5-a/?part=1#postid-1147
http://fstrike.ru/viewtopic.php?f=7&t=180&p=2740#p2740
http://cryptomania.live/forum/index.php?action=profile;u=53730

· 21.06.2018 05:59:08 · ответить ·

Москитная антикошка Москва i

Если провести острым предметом по сетке «Антикошка» или сделать имитацию когтей с ней ничего не произойдет. Практика показала, что попугаи не могут ее проклевать, а кошка не прорывает ее. Стоимость сетки «Антикошка» приравнивается к стоимости 3х обычных сеток, которые вам придется поменять в течение 2х сезонов. Мы постоянно усовершенствуем сетку «Антикошка». Из алюминиевого порога вырезаются полоски, высверливаются отверстия и зигзагообразно выгибаются москитная сетка антикошка в Москве дешево. И учитываем все пожелания клиентов. Уход за сеткой. Влажная уборка 2 раза в год салфеткой с моющим средством. Подробнее: москитная сетка на окна антикошка купить в Москве.

запросы: антикошка, сетка антикошка, кошка окно, антикошка на окна, сетки на окна антикошка, москитная антикошка, антикошка купить, купить сетку антикошка, антикошка на пластиковые окна, антикошка цена, сетки антикошка на пластиковые окна, сетка на окно для кошек, москитная сетка антикошка

http://swobodnerpg.laa.pl/viewtopic.php?p=6473#6473
http://www.artisanfoodlaw.co.uk/blog/traditional-foods/fsa-and-so-called-%E2%80%98risky%E2%80%99-foods#comment-42091
http://www.herselfpics.com/forums/showthread.php?p=874103#post874103

· 11.06.2018 11:43:28 · ответить ·

casino bonus

http://85jtg3.com/alt/playfortuna/?1880ad255fab92ecdcaa872ebe327c28 — http://www.hospitechsolutions.com/wp-content/uploads/2018/01/1428658522.gif
—

http://85jtg3.com/alt/playfortuna/?1880ad255fab92ecdcaa872ebe327c28 — CLICK HERE!
http://85jtg3.com/alt/playfortuna/?1880ad255fab92ecdcaa872ebe327c28 — НАЖМИ ЗДЕСЬ!

-

· 06.06.2018 05:19:54 · ответить ·

50 free spins in casino! play now

· 05.06.2018 21:21:14 · ответить ·

play now in casino

—

CLICK HERE!
НАЖМИ ЗДЕСЬ!

-

· 01.06.2018 08:12:02 · ответить ·

play fortuna bonus

—

CLICK HERE!
НАЖМИ ЗДЕСЬ!

-

· 28.05.2018 16:27:47 · ответить ·

· 21.05.2018 18:06:47 · ответить ·

· 13.05.2018 11:26:42 · ответить ·

автомойка оборудование под ключ

Основные достоинства мойки-самообслуживания перед обычной автомойкой

Современный отечественный автомобиль — это очень сложное техническое устройство, которое нуждается в правильной эксплуатации и регулярном техническом обслуживании. Мойка машины является обязательным элементом технического обслуживания, ведь она дает возможность не только сделать машинку визуально как новенькую, но и немного защитить от ржавчины сам кузов авто, продлив период его службы.

В последние восемь лет все большей и большей популярностью на всей Земле, в том числе и в России, стали пользоваться мойки-самообслуживание и причин этой тенденции можно отыскать несколько.

Основной аргумент в пользу стоимость автомойки самообслуживания — это заметная экономия денег на регулярной мойке авто, в сравнении с с применением классической портальной автомойки.

Приехав на мойку нового типа, вы платите просто за эксплуатацию техники и места на автомойке, и кстати тарифы здесь весьма щадящие. Еще большей экономии можно добиться, если эксплуатировать собственные косметические средства автохимии, а не докупать их на мойке.

· 12.12.2017 09:02:15 · ответить ·

заказать продвижение интернет магазина

Мы ценим ваше время и делим с вами общие цели. Ваши продажи для нас главный приоритет.
оптимизация сайтов в сети SEO2000

оращайтесь договримся есть примеры работ логин скайпа SEO2000

· 18.10.2017 05:44:28 · ответить ·

Автосервисные услуги недорого

Наша биржа авторемонтных услуг предлагает новым клиентам скидки на услуги по ремонту автомобиля до 50%. чип тюнинг. У нас на сайте любой желающий автолюбитель сможет заказать недорогие запасные части для своего авто, а также отыскать автомастера для его ремонта и ТО.

Исполнителям, которые ищут интересные и дорогие заказы на работу наш портал даёт возможность в короткое время найти заказ и заказчиков для дальнейшей работы. диагностика электроники. Заказчики автоуслуг или ТО автомобилей смогут в любой момент оставить заявку на качественный ремонт с описанием всех условий и требований к выполнению работ.

На нашем портале найти специалиста по ремонту очень легко, есть возможность обговорить все детали онлайн с помощью нашего форума. ремонт автомата. Создав свою страницу вы сможете обговорить все детали заказа на ремонт непосредственно с исполнителем (заказчиком), что даст возможность избежать каких-нибудь неприятных ситуаций в процессе ремонта. Создайте заявку или найдите готовое предложение на бирже наших автосервисных услуг.

Посредством нашего сайта любой автолюбитель сможет продать или купить какую-нибудь запчасть, опубликовать заявку/заказ на выполнение услуг, найти хорошего исполнителя автомастера и воспользоваться выгодными предложениями на ремонт своего авто.

· 22.09.2017 06:48:08 · ответить ·

Канаты купить в Киеве, Украине. Продажа канатов любых видов

Если вам лично нужны веревки, канаты, шпагаты, нити или шнуры, то вы не ошиблись и обратились по потребному адресу! Для какой бы задачи вам не нужна была веревка, у нас найдётся все!
Высочайшее эксплуатационное качество и вразумительная стоимость – наши главные козыри, поскольку это именно то, что вы выбираете! Только лучшие технологии и отличные материалы, так как качество для нас – важнее всего! Наши веревки, канаты, шпагаты и нити невероятно прочные, что позволит вам применять их в абсолютно различных целях, не боясь, что они не выдержат и порвутся. К тому же мы сотрудничаем обязательно с надежными производителями, качество изготовления каких проверено и находится действительно на достойном уровне.
Канаты и веревки премиум-качества!
Купить веревку, канаты, шпагаты или нити в нашем интернет магазине вы можете не только высокого стандарта, но и по самой выгодной в Украине расценке! Тем не менее разумная стоимость – это далеко не всё! Мы можем предложить вам скидки, которые сделают ваше приобретение ещё более выгодным и серьёзно сэкономят ваши денежные средства!
Наш магазин может похвастаться громаднейшим выбором, ведь у нас найдется абсолютно всё! Приобрести веревку – это не единственное, что мы вам предлагаем! Мы улучшаемся для вас, постоянно обновляя свой ассортимент и доводя до совершенства технологии производства!

нить льняная

· 16.09.2017 06:46:14 · ответить ·

Рекламное агентство «S14 Group»

Рекламное агентство «S14 Group» удачно работает свыше 10 лет на русском рынке. За это время наша высококвалифицированная команда профессионалов накопила солидный опыт и надежную репутацию в выполнении маркетинговых работ всем нашим клиентам.
Ключевым принципом функционирования нашего рекламного учреждения является принцип личного подхода к каждому заказчику, по этой причине мы всегда принимаем во внимание специфику и схему Вашего бизнеса.
В любой проект мы вкладываем не только лишь смысл и идею, но и душу, проживая это на себе. Именно по этой причине наши заказчики нередко становятся нашими товарищами и мы сообща нога в ногу идем по пути благоденствия и процветания бизнеса.
Ключевые направления нашей деятельности:

Внешняя реклама.
Компания S14 Group имеет в своем распоряжении свою производственную базу, поэтому мы непрерывно контролируем качественность и скорость изготовления нашей рекламной продукции. Мы сможем произвести рекламную продукцию различной сложности: световые короба, объемные буквы, крышные установки, входные группы, таблички и др. Наши квалифицированные эксперты выполнят монтаж/демонтаж конструкций какой угодно сложности и из различных материалов.

Широкоформатная печать.
В нашем парке имеется все нужное инновационное оборудование для широкоформатной печати на самых разных материалах. Мы можем напечатать на пленке, баннере, сетке, прозрачной пленке, полиэстере. Также у нас есть интерьерная печать с фотографическим качеством разрешения 1440 dpi для печати больших фотография, плакатов, печати на холсте и т.д.

Полиграфия.
Типография S14 Group оказывает полиграфические услуги: визитки, листовки, буклеты, календари, POS-материалы. Мы сможем произвести продукцию быстро и небольшим тиражом методом цифровой печати, а точно также большим тиражом и значительно бюджетнее способом офсетной печати.

Дизайн.
Дизайнеры компании S14 Group несомненно помогут Вам обнаружить ту рекламную идею, какая даст успех Вашему бизнесу. Мы подчеркнем индивидуальность Вашего бизнеса и сделаем его ярче и заметнее.

Фотообои.
Обои с фотопечатью обязательно будут довольно долго радовать Вас колоритным рисунком, и не придется тревожиться за сохранность эстетического вида, так как красочный слой устойчив к царапинам. Вы можете легко самостоятельно выбрать изображение в нашем каталоге, или дать собственное изображение.

изготовление баннера краснодар

· 04.09.2017 14:38:11 · ответить ·

Купить одежду для женщин

TM «Фабрика моды» предлагает широкий ассортимент женской одежды отечественного производства. Наша компания находится в Одессе, фм фабрика моды прямой поставщик одесса официальный сайт, однако мы реализуем товары по территории всей Украины и Российской Федерации.

Наши рабочие цеха оснащены самым эффективным оборудованием известных мировых производителей – KANSAI, PEGASUS, таблица размеров фабрика моды, MAYER и JUKI. высококачественная одежда производства компании «Фабрика моды» известна как на Украине, так и на территории стран бывшего СССР и Европы.

Профессиональные специалисты фабрики создают поистине шедевральные модели одежды для женщин. фабрика моды заказать одежду. Со всем выбором одежды, которую мы предлагаем, вы сможете ознакомиться в нашем каталоге товаров. Здесь детально описаны все модели и имеются качественные фотографии к ним. Любая одежда из каталога одежды представлена в различных размерах, отдельно размещены новинки Фабрики моды и наиболее популярные экземпляры. Если вам необходима будет помощь при подборе одежды, то наши менеджеры-консультанты по телефону, расположенному на вебсайте смогут вам быстро помочь.

Оформить заказ вы можете на нашем сайте, а доставка одежды по Москве производится курьером, по России – почтой РФ при условии 100% предоплаты.

· 11.07.2017 21:56:38 · ответить ·

Приобретаем лом. За высокую цену!

Все мы в курсе, что на площади заводов очень часто создаются залежи ненадобного металлолома. Хозяева фирм имеют дело с задачей, что с этим фактом ломом делать? Взять внаем средство передвижения и отвезти на свалку? Нет! Верный ответ – сделать звонок на наш номер! Покупаем лом черных и цветных металлов в Санкт-Петербурге и выплачиваем вам большие средства!

Вы лично можете и не подозревать, что у вас под ногами расположены дорогие железные детали, которые совсем без натуг и трудозатрат сегодня можно поменять на денежные средства. Мы своими силами определим состав железа и позволим для вас фактичное подтверждение его веса и ценности. Закупаем лом черных металлов и сплавов в каком либо виде: двигатели, механизмы, старые судна, строительные краны, машины, – за все это можно заполучить возмездие.

металлолом прием

· 23.05.2017 23:38:25 · ответить ·

Зверье

там енот мультфильм

Еноты – интересные, умные и чрезвычайно очаровательные создания. Вот почему эти зверьки становятся настоящими знаменитостями интернета,вытесняя всеми любимых – котов. Один раз увидев этих очаровательных животинок, никто уже не сможет остаться к ним равнодушным, ведь на них не взглянешь без умиления. Еноты-полоскуны миловидные, интересные и очень любопытные – в них невозможно не влюбиться. А еще еноты жить не могут без вкусняшек, в чем очень похожи на нас. Их черные глазки окаймленные черной шерсткой придают их симпатичной мордочке особое очарование и неотразимость енот берт. Благодаря данному природой притягательности и шаловливому поведению, енотов-полоскунов все чаще заводят как домашнее животное. большинству людей доставляет огромное удовольствие смотреть за этим интересным зверьком с его непредсказуемыми повадками и безграничным любопытством. Даже несмотря на то, что еноты-полоскуны являются хищными животными, они безумно ласковые, контактные и неагрессивные, поэтому они прекрасно ладят с другими домашними животными– котами и собаками. Еноты-полоскуны чрезвычайно любвеобильны и очень привязываются к своим владельцам, поэтому они то и дело будут по всякому стараться к себе привлечь Ваше внимание. Еноты-полоскуны широко распространены почти по всему континенту Евразии, а завезены были они из Центральной и Северной Америки. Их способность быстро адаптироваться в окружающей среде позволяет енотам вполне хорошо приспосабливаться в местах с самым разным климатом – этих милых пушистиков можно встретить даже на территории Дальнего Востока. Благодаря похожим на человеческие пальцам на лапах енотов этих создания умело управляются с небольшими предметами и мастерски лазят по деревьям. А поразительно подвижные ступни этих энергичных животных позволяют им исполнять невообразимые акробатические трюки на деревьях.

· 03.05.2017 01:03:16 · ответить ·

Друганы

Еноты – симпатичные, сообразительные и невероятно очаровательные творения. Вот почему эти милахи все чаще становятся настоящими звездами сети интернет,затмевая всеобщих любимцев – котиков. Один раз увидев этих обаятельных животинок, никто не останется к ним равнодушным, ведь на них невозможно глядеть без улыбки и чувства умиления. Еноты красивые, энергичные и безумно любопытные – в этих зверьков невозможно не влюбиться. К тому же, они не могут устоять перед вкусной едой, в чем весьма схожи с нами. Их блестящие глазки окаймленные черной шерсткой прибавляют их симпатичной мордочке особое очарование и неотразимость sgm енот. Благодаря природному очарованию и шаловливому поведению, енотов очень часто заводят как домашнее животное. Всем нам доставляет большое удовольствие смотреть за этим сообразительным зверьком с его непредсказуемыми повадками и неуемным любопытством. Даже несмотря на то, что еноты-полоскуны – хищные животные, они довольно нежные, общительные и неагрессивные, поэтому они очень хорошо находят контакт с другими домашними питомцами– котами и собаками. Еноты-полоскуны весьма нежны и очень привязываются к своим владельцам, поэтому эти животные все время будут любыми способами завоевать Ваше внимание. Еноты широко распространены почти по всему континенту Евразии, при том, что завезены были они из Центральной и Северной Америки. Их способность быстро адаптироваться в окружающей среде помогает енотам хорошо себя чувствовать в самых неожиданных регионах – этих пушистых зверьков можно встретить даже на территории Дальнего Востока. Благодаря похожим на человеческие пальцам на лапках енотов эти зверьки ловко управляются с мелкими предметами и превосходно лазят по деревьям. А чрезвычайно подвижные ступни этих проворных зверьков позволяют им совершать невероятные акробатические трюки на деревьях.

· 09.04.2017 19:02:40 · ответить ·

bel-orientir тур

Самолюбие — худший вид зависимости.

_____
‹учшие экскурсионные туры

· 07.07.2014 19:19:10 · ответить ·